Убийство в масонской ложе
Шрифт:
— Это надолго?
— Не знаю.
Друзья прождали около часа. Форбс был вне себя.
— Не нравится мне это дело, совсем не нравится. Во-первых, я ничего не понимаю. Какие-то уставы… Какие-то люди со своими чудными церемониями… Потом, я есть хочу.
— Я же сказал, нас ждет великолепный греческий ресторан…
Форбса это ничуть не обрадовало. Наконец появился Хиклс. В сером костюме по последнему слову моды.
— Проходите, господа. Надеюсь, я не заставил вас долго ждать. Сегодня у нас обычное
Его кабинет был заставлен специальными книгами по Индии, Китаю, Вьетнаму… Заметив, с каким интересом сэр Малькольм их рассматривает, бизнесмен пояснил:
— Это все наши зоны свободного предпринимательства. Текстильная промышленность — самая выгодная сфера вложения в этих развивающихся странах.
— Вы, как я понимаю, занимаетесь чем-то вроде проектирования. Судя по схемам в вестибюле…
— Это комплекс в Хадонге, во Вьетнаме, проект ковровой линии. Вьетнамцы получают из Восточной Германии шерсть, перерабатывают, ткут из нее ковры на китайский манер и поставляют тем же китайцам.
— И стоит это, должно быть, намного дешевле, чем английское производство… — предположил сэр Малькольм.
— Вот именно… А я вас узнал. Вы были вчера в храме… По этому поводу, наверно, и пришли? Знаете, я почти ничего не понял из того, что произошло в тот скорбный день…
— Вы были свидетелем убийства… — заметил Форбс.
— О, слишком громко сказано! Убийства! Джон был моим ближайшим другом. Даже представить себе не могу, чтобы кому-то вдруг взбрело в голову его убить. Однако прошу вас, присаживайтесь.
Они сели за круглый столик, на котором лежало несколько проспектов станочного оборудования.
— Господин Хиклс, — начал сэр Малькольм Айвори, — насколько нам известно, речь действительно идет об убийстве. Иначе мы бы сюда не пришли. Будьте любезны, опишите, и по возможности точнее, как развивались события, когда произошло, опять же заметим, самое настоящее убийство.
— В соответствии с полученным всеми нами приглашением мы собрались около четырех часов. Выпили как обычно чаю в нижнем зале и примерно в половине пятого поднялись в ложу, чтобы обсудить повестку дня.
— То есть порядок проведения масонской церемонии? — уточнил сэр Малькольм.
— Да, совершенно верно.
— Как по-вашему, Ливингстон вел себя естественно, я хочу сказать, как обычно? — в свою очередь спросил Форбс.
— Он был доволен, поскольку первый раз пришел в ложу с женой. Да, он был рад. Не все были знакомы с Элизабет, и он ее представил. Такое действительно случилось впервые. Еще никогда женщина не ступала в этот дом, открытый, как вам, должно быть, известно, только для мужчин.
— И кое-кого это удивило?
— Братья были очарованы красотой госпожи Ливингстон. И всякие сомнения тотчас рассеялись сами собой.
— А что
— Лично мне это показалось странным и в некотором смысле даже некорректным. Но Джону очень уж хотелось опробовать обряд, описанный в том шотландском уставе, который Вогэм откопал у какого-то антиквара в Гринвиче…
— Вы пробовали отговорить госпожу Ливингстон от участия в церемонии?
— Честно говоря, да. Ритуал показался мне скучным и даже несколько смешным.
— И тем не менее вы его провели, — сказал сэр Малькольм. — Будьте любезны, расскажите, как все происходило.
— Ну, все было в полном соответствии с уставом. — Досточтимый брат Дин разослал всем нам фотокопии текста.
— Каждый из вас получил свой экземпляр по почте заранее?
— Да, чтобы было время внимательно с ним ознакомиться и пометить вопросы, если таковые возникнут.
— Госпожа Ливингстон тоже получила экземпляр с описанием ритуала?
— Думаю, да… А может, она воспользовалась экземпляром мужа.
— Стало быть, все члены ложи знали, что должно было происходить, — сказал старший инспектор.
— Разумеется.
— Ведь это вы дули в трубку с ликоподием? — продолжал расспросы сэр Малькольм.
— Я хорошо знаю, как это делается.
— И передник Джона Ливингстона загорелся.
Немного помолчав, Хиклс ответил:
— Господа, я много думал. Только это никуда не годится. Передник Джона не мог загореться от ликоподия…
— В Скотланд-Ярде тоже пытались его поджечь таким способом, но безуспешно, — признался сэр Малькольм.
— Если честно, передник жгли позднее. Некоторые из нас испугались, как бы полиция не нашла улику. Ведь тогда пострадала бы репутация ложи… Словом, разразился бы скандал…
— Значит, те, кто боялся, как бы полиция не обнаружила то, что вы сами, господин Хиклс, называете уликой, поняли, что передник и есть орудие преступления! — воскликнул сэр Малькольм.
— Не знаю, что именно мы тогда поняли, — заметно смутившись, сказал Хиклс, — только у нас у всех действительно возникла одна и та же догадка, но обсуждать ее подробно мы не осмелились.
— И кто-то из вас в конце концов решил сжечь передник. Запон восемнадцатого века из музея Великой Ложи! И тот, кому пришла в голову эта мысль, знал про смертоносный порошок на переднике. Поэтому передник надо было уничтожить. Кто же поднес его к огню одного из трех срединных светильников?
— Брат Вогэм, кажется… Правда, он решился на это по приказу, вот только не знаю, кто ему приказал.
— Может, Досточтимый Уинстон Дин? — предположил сэр Малькольм.
— Нет-нет! Дин, как раз наоборот, велел прекратить это неблаговидное деяние. Потому что сжигать передники нельзя.