Убийство в Месопотамии

Агата Кристи

— “Кто такие греки?”, “Введение в теорию относительности”, “Жизнь леди Эстер Стенхоуп” [23] , “Поезд из Кру”, “Назад к Мафусаилу” [24] , “Линда Кондон” [25] . Да-а, это уже о чем-то говорит. Она была далеко не глупа, ваша миссис Лайднер. И образованна.

— О да, она была необыкновенно умна, — пылко отозвалась я, — начитанна, чего она только не знала! Совершенно

необыкновенная женщина…

23

Леди Эстер Стенхоуп (1776—1839) — племянница известного государственного деятеля сэра Уильяма Питта (1759—1806), одна из образованнейших и просвещенных женщин Англии XVIII века.

24

Мафусаил — библейский персонаж, проживший 969 лет. Его имя стало символом долголетия.

25

Линда Кондон — героиня одноименного романа Д. Хердесхаймера (1880—1954).

Пуаро с улыбкой посмотрел на меня.

— Да, я уже это понял, — сказал он, продолжая осматривать комнату.

Несколько мгновений он постоял возле умывального столика, где во множестве были расставлены флаконы и баночки с кремом.

Потом внезапно опустился на колени и принялся изучать коврик. Когда мы с доктором Райли подошли к нему, он внимательно разглядывал небольшое темное пятно, едва различимое на коричневом фоне. Оно было хорошо заметно только в том месте, где заходило на белую полосу.

— Что скажете, доктор? Это кровь? Доктор Райли тоже опустился на колени.

— Возможно. Могу проверить, если хотите.

— Будьте столь добры.

Мистер Пуаро оглядел таз и стоявший возле него кувшин. Таз был пуст, но на полу рядом с умывальным столом стояла старая жестянка из-под керосина, наполненная грязной водой.

Пуаро повернулся ко мне.

— Не помните ли вы, мисс Ледерен, где был кувшин, когда без четверти час вы уходили от миссис Лайднер, — в тазу или рядом с ним?

— Не уверена, — подумав немного, отвечала я, — но скорее всего он стоял в тазу.

— Да?

— Понимаете, — поспешила я объяснить, — мне так кажется, потому что он всегда там стоит — после ленча бои обычно оставляют его в тазу. Если бы кувшина там не было, я бы наверняка это заметила.

Пуаро одобрительно кивнул.

— Да, отлично понимаю. Профессиональная привычка. Если видите какой-то непорядок, вы тотчас устраняете его, даже не отдавая себе в этом отчета. А после убийства кувшин стоял там же, где сейчас?

Я покачала головой.

— Не заметила. Тогда меня интересовало только одно: не прячется ли где-нибудь тут убийца и не оставил ли он каких-нибудь следов.

— Точно, кровь, — сказал доктор, поднимаясь с колен. — Это важно?

Пуаро молчал и озадаченно хмурился. Потом он раздраженно воздел руки.

— Не знаю. Откуда мне знать. Возможно, это ровным счетом ничего не значит. Конечно, я мог бы предположить,

что убийца дотронулся до нее, испачкал руки кровью — даже если совсем чуть-чуть, это все-таки кровь — и подошел сюда, чтобы вымыть их. Все может быть. Но я не берусь утверждать наверное. Как я уже сказал, возможно, это пятно ровным счетом ничего не значит.

— Крови должно было быть очень мало, — возразил с сомнением доктор Райли. — Это не тот случай, когда кровь бьет струей. Нет, здесь просто немного сочилось из раны. Разве что он специально трогал рану…

Я вздрогнула. Перед глазами у меня стояла ужасная картина. Вот кто-то — возможно, симпатичный розовощекий фотограф — наносит страшный удар этой прелестной женщине. Вот он склоняется над ее телом и жадно прикасается к ране. Лицо его теперь совсем другое — безумное, искаженное зловещей гримасой. Доктор Райли заметил, что я дрожу.

— Что с вами, мисс Ледерен?

— Ничего…, просто озноб, — сказала я. — Дрожь пробирает.

Мистер Пуаро обернулся и посмотрел на меня.

— Я знаю, что вам нужно, — сказал он. — Сейчас мы с доктором Райли закончим осмотр и вернемся в Хассани. Предлагаю вам поехать с нами. Вы ведь напоите мисс Ледерен чаем, правда, доктор?

— С превеликим удовольствием.

— О нет, благодарю, доктор, — возразила я. — Мне и в голову это не приходило.

Мосье Пуаро с самым дружелюбным видом легонько потрепал меня по плечу. Будто самый настоящий англичанин, а не иностранец какой-то.

— Вы, моя дорогая, будете делать то, что вам говорят, — заявил он. — К тому же вы окажете мне немалую услугу. Нам еще много чего предстоит обсудить, а здесь мы сделать этого не можем. Это было бы величайшей бестактностью. Бедняга доктор Лайднер, он благоговел перед женой и был уверен — о, так уверен, — что все разделяют его чувства! По-моему, все-таки это противно человеческой натуре! Нет, мы намерены без помех обсудить миссис Лайднер — как это у вас говорится, перемыть ей косточки, да? Итак, решено. Только вот закончим все здесь и везем вас с собой в Хассани.

— Мне, наверное, все равно придется уехать, — сказала я неуверенно. — Здесь мне как-то не по себе.

— Подождите денек-другой, — сказал доктор Райли. — Нельзя же уезжать до похорон.

— Разумеется, только вот… А что, если меня тоже убьют, а, доктор?

Я сказала это полушутя. И доктор Райли тоже не принял моих слов всерьез. Сейчас отпустит шуточку, подумала я.

Однако мосье Пуаро, к моему удивлению, остановился как вкопанный посреди комнаты и прижал пальцы к вискам.

— Ах! Если бы можно было… — пробормотал он. — Это опасно.., да.., страшно опасно… Но что же делать? Как уберечься от этого?

— Но, мосье Пуаро, — сказала я, — ведь я пошутила! Кому придет в голову убивать меня, хотела бы я знать?

— Вас.., или кого-то еще, — сказал он. Мне не понравилось, как он это сказал. По спине у меня снова пошли мурашки.

— Но почему? — не отставала я от него. Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Шучу, — сказал он. — Смеюсь. Но далеко не все так уж смешно. Кое-чему моя профессия меня научила. А именно — и это самое ужасное — убийство входит в привычку…