Убийство в Месопотамии

Агата Кристи

Миссис Лайднер утомленно вздохнула и бросила на мистера Коулмена укоризненный взгляд, что, разумеется, нимало его не смутило. Как, впрочем, и то обстоятельство, что миссис Меркадо, к которой он главным образом адресовался, была слишком поглощена наблюдением за мною и едва отвечала ему.

Чаепитие подходило к концу, когда с раскопок вернулись доктор Лайднер и мистер Меркадо.

Доктор Лайднер поздоровался со мной со свойственной ему сердечностью и мягкостью. Глаза его, как я заметила, тревожно скользнули по лицу жены, и то, что он увидел, кажется, успокоило его. Он сел на другом конце стола, а мистер Меркадо занял пустующее место рядом с миссис Лайднер. Мистер Меркадо был высокий, худой джентльмен меланхолического вида, значительно старше своей жены,

с нездоровым желтым лицом и мягкой, точно ватной, бесформенной бородкой. Я обрадовалась его приходу, потому что жена его отвела от меня свой назойливый взгляд и перенесла все свое внимание на мужа, за которым следила с тревогой и нетерпением, что показалось мне весьма странным. Сам мистер Меркадо, задумчиво помешивая чай, хранил гробовое молчание. Нетронутый торт лежал у него на тарелке.

За столом оставалось еще одно свободное место. Но вот дверь отворилась, и вошел Ричард Кэри.

В первый момент я подумала, что давно не встречала такого красавца. Да полно, так ли это, тут же пришло мне в голову. Можно ли назвать красивым человека, у которого лицо точно обтянутый кожей череп? И тем не менее он был необычайно красив. Кожа и впрямь туго обтягивала кости лица, но какого прекрасного лица! Линии носа, лба, подбородка были столь безукоризненны, столь совершенны, что казались изваянными рукою мастера. И с этого худого загорелого лица смотрели сияющие ярко-синие глаза, каких я сроду не видывала. Росту в нем было, вероятно, около шести футов [8] , и я бы дала ему лет сорок.

8

Фут — единица длины в системе английских мер, равная 30,5 см.

Доктор Лайднер сказал:

— Это мистер Кэри, наш архитектор. Мистер Кэри, пробормотав что-то любезное приятным глуховатым голосом, занял свое место подле миссис Меркадо.

— Боюсь, чай совсем остыл, мистер Кэри, — сказала миссис Лайднер.

— О, не беспокойтесь, миссис Лайднер. Сам виноват, что пришел так поздно. Хотел закончить чертеж стен.

— Джем, мистер Кэри? — проворковала миссис Меркадо.

Мистер Рейтер придвинул ему тосты.

Я вспомнила слова майора Пеннимена: “Может быть, вам станет понятнее, если я скажу, что уж слишком вежливо они передавали друг другу кушанья за столом”.

Право, было во всем этом что-то странное. Что-то уж слишком чопорное. Можно подумать, что за столом собрались едва знакомые люди, а ведь они знали друг друга, — во всяком случае, некоторые из них, — не первый год.

Глава 6

Первый вечер

После чая миссис Лайднер повела меня в мою комнату.

Думаю, здесь весьма уместно описать расположение комнат. Это несложно, тем более что приложенный мною план существенно облегчает задачу. Двери, расположенные по обеим сторонам большой открытой веранды, ведут в основные покои здания. Правая дверь открывается в столовую, где мы пили чай, левая — в такую же точно комнату (на плане она помечена мною как “гостиная”), которая служила нам общей комнатой и отчасти рабочим кабинетом. Здесь делались зарисовки, эскизы, (кроме чисто архитектурных чертежей), сюда приносили для склеивания наиболее хрупкую драгоценную керамику. Пройдя через гостиную, вы попадаете в так называемую “музейную” комнату, или просто “музей”, уставленный шкафами с полками и ящичками, столами и стендами, куда раскладывались и где хранились все археологические находки. Из “музея” можно выйти только через гостиную.

Рядом с “музеем” находилась спальня миссис Лайднер с одной дверью, выходящей во внутренний двор. Здесь, как и во всех комнатах этого крыла, два запертых на засовы окна, которые смотрят на вспаханное поле. В соседней комнате, расположенной уже в восточном крыле здания, помещался доктор Лайднер. Здесь тоже только одна дверь, выходящая во двор; таким образом,

комната доктора никак не сообщается со спальней миссис Лайднер. Рядом комната, предназначенная для меня, затем идут спальни мисс Джонсон и мистера и миссис Меркадо, с которыми граничат так называемые ванные комнаты. (Когда я однажды упомянула о них в присутствии доктора Райли, он закатился смехом. Коль скоро, сказал он, вы привыкли к водопроводу и канализации, трудно называть ванными грязные каморки, где вместо ванн — оловянные тазы и бидоны из-под керосина, наполненные мутной водой.) Это крыло здания было пристроено доктором Лайднером к старому арабскому дому. Спальни здесь все одинаковые — в каждой окно и дверь, выходящие во внутренний двор.

В северном крыле находились чертежная комната, фото— и химическая лаборатории.

По другую сторону открытой веранды — столовая. Дверь из нее ведет в контору, где хранились разные документы, составлялись каталоги, описывались археологические находки, здесь же стояла и пишущая машинка. Затем шла спальня отца Лавиньи. Это одна из двух самых больших комнат, вторую, точно такую же, занимала, как я уже упомянула, миссис Лайднер. Отец Лавиньи обычно использовал свою комнату как рабочий кабинет и расшифровывал, — кажется, так это называется, — здесь свои таблички.

В юго-западном углу здания расположена лестница, ведущая на крышу. Западное крыло тоже состоит из нескольких комнат. Первая из них — кухня, затем идут четыре небольших спальни, которые занимали молодые люди — Кэри, Эммет, Рейтер и Коулмен.

В северо-восточном углу здания находилась комната для фотографирования, при ней темная каморка. Затем шла лаборатория и, наконец, единственный вход во внутренний двор — широкие ворота с арочным перекрытием, через которые мы и въехали сюда. За воротами находились бараки, где жила прислуга из местных жителей, караульное помещение, конюшни для лошадей, на которых привозили воду, и прочие службы. По правую руку от ворот располагалась, как я уже упоминала, чертежная комната и две так называемых ванных, которые и замыкали северное крыло здания.

Я здесь специально так подробно описала расположение комнат, чтобы уже больше не возвращаться к этому вопросу.

Миссис Лайднер, повторяю, сама мне все показала, а потом повела в мою комнату, выразив надежду, что я не буду испытывать там никаких неудобств.

Комната была миленькая, хотя и весьма скромно меблированная: кровать, комод, умывальник, кресло.

— Перед ленчем, обедом, ну и, разумеется, по утрам бой будет приносить вам горячую воду. Если же она понадобится вам в другое время, отворите дверь, хлопните в ладоши, а когда появится бой, скажите ему “gib mai har” [9] . Сможете запомнить?

9

принеси воды (араб.)

Я ответила, что, пожалуй, смогу, и, слегка запинаясь, повторила фразу.

— Прекрасно. Но не робейте, кричите во весь голос. Если говорить так, как мы привыкли у себя, в Англии, арабы ничего не поймут.

— Потешная штука эти языки, — сказала я. — Просто удивительно, как их много и какие они разные.

Миссис Лайднер улыбнулась:

— В Палестине есть церковь, где “Отче наш” написана, помнится мне, на девяноста разных языках.

— Подумать только! — воскликнула я. — Надо написать об этом моей тетушке, то-то старушка удивится.

Миссис Лайднер рассеянно потрогала кувшин, тазик, чуть подвинула мыльницу.

— Я очень надеюсь, что вам здесь понравится, — сказала она, — и вы не будете слишком скучать.

— Я редко скучаю, — заверила я ее. — Ведь жизнь так коротка.

Она не отвечала, задумчиво передвигая туда-сюда то кувшин, то мыльницу.

Внезапно она остановила на мне взгляд своих темно-лиловых глаз.

— Что именно мой муж сказал вам обо мне, мисс Ледерен?

Ну, на подобные вопросы всегда готов стереотипный ответ.