Убийство в морге
Шрифт:
Кабинет директора был роскошным. Даже у председателя госбезопасности не было такого кабинета.
— У каждой уважающей себя фирмы должен быть представительский вид! — заявил Тик, заметив взгляд Джафарова.
— Если судить по этому виду, то ваша фирма должна быть самой процветающей и уважаемой в республике.
— План регулярно перевыполняем! — сухо сказал Тик. — Но вы, надеюсь, пришли не по этому поводу?
— Разумеется, к вашей фирме мой визит не имеет никакого отношения.
— Неужели ваше внимание привлекла моя скромная личность? — удивился директор. Но волнения в его голосе
— Привлекла, представьте себе!
— «Представьте себе, представьте себе, зелененьким он был!» — неожиданно озорно пропел директор ювелирторга. — Написали анонимку, что я промышляю долларами?
— Такого уважаемого человека мы бы не стали беспокоить по ничтожной анонимке. Просто ваше имя мелькнуло в связи с расследованием убийства официантки кафе «Шах». Вы знали Анку?
Тик помрачнел.
— Не только знал, но и испытывал к ней нечто вроде нежности. Это вас интересует? Или подробности?
— Подробности, но не те, на которые вы намекаете.
— Я ни на что не намекаю. Анка — большая потеря для меня.
— Вы женаты?
— Какое это имеет значение? Анка никогда, я подчеркиваю, никогда не претендовала на что-то большее, чем я мог ей дать. У нее был легкий характер, пусть земля ей будет пухом.
— А родственники у нее есть?
— Родственники? — удивленно переспросил Тик. — Вот о ком мы никогда не говорили с ней. Знакомить меня она не пыталась, поэтому не знаю.
— Камешки от нее остались! — Джафаров достал гарнитур. — Они случайно вам не знакомы?
— Я ей подарил этот гарнитур!
— Дорогой подарок!
— К дорогим его при всем желании нельзя причислить. Но несколько зарплат и ваших, и моих он стоит.
— У нас с вами разные точки отсчета.
— Возможно, но они не имеют ни малейшего отношения к смерти Анки.
— Аслан Асланов был знаком с Анкой?
Тик удивленно посмотрел на Джафарова:
— Насколько мне известно, Аслан Акаевич во время убийства находился за много километров отсюда. А знаком он с Анкой или нет, вы это у него спросите. Я в чужие дела не вмешиваюсь. У меня профессия диаметрально противоположна вашей: я объединяю людей, а не разъединяю.
— А насколько мне известно, именно вы познакомили Анку и Асланова. Лев Львов не чурался прекрасного пола?
— Вы ваши шуточки оставьте при себе. Этот человек вам не по зубам. Аслан Акаевич сейчас находится в столице, где расположен его особняк, вы, надеюсь, в курсе. Вот и попытайте счастья… Если вас к нему пустят.
— Вряд ли! — согласился Джафаров.
— Слушайте! — обрадовался вдруг Тик. — А почему вы не дергаете Дадаева? Он имеет непосредственное отношение к смерти Анки. Или я ошибаюсь?
— Ошибаетесь! — разочаровал директора Джафаров. — Дадаева подставили…
Из ювелирторга Джафаров возвращался с твердым убеждением, что Асланов и его друг Тик очень не любят Дадаева. И единственное, что радовало его, это то, что ни Тик, ни Асланов не чувствуют за собой слежку, а значит, рано или поздно ошибутся. Лучше, конечно, раньше.
И Джафаров отдал приказ: не сводить глаз с Тика, но «вести» его с ювелирной точностью. Другой возможности выйти на старика у них не было.
Ну
Джафарову очень хотелось отправить агента с фотографией старика и проследить за Асланом Аслановым, но он не мог этого сделать при всем своем желании. Асланов входил в список номер один, и за ним запрещалось следить.
12
Октай Кулиев был обрезан. Но не этим он отличался от других высокопоставленных руководителей, те тоже были обрезаны. Октай Кулиев верил в аллаха и чтил его. Днем он выступал на многочисленных совещаниях и говорил о великой силе марксизма-ленинизма, а по вечерам изучал богословские книги о величии аллаха и о неисповедимых путях его.
Каждый свой приезд в столицу Кулиев отмечал душевной беседой с муфтием и молитвой в главной мечети города.
И в этот приезд Кулиев отправился в мечеть покаяться в грехах, из которых главным считал словоблудие.
Вообще Кулиев считался порядочным человеком: он не пил вина, не имел любовниц, был умерен в еде и старался со всеми жить в мире.
Еще в одном Октай Кулиев отличался от других высокопоставленных руководителей: он, на словах восхваляя «старшего брата на севере», в своей практической деятельности старался быть от него как можно дальше.
Кулиев был единственным «панисламистом» в руководстве страны, причем тайным. Правда, его тайна была общей, секретом полишинеля. Но, обсудив это, руководство решило, что «и один такой нужен».
После покаяния Кулиев принял приглашение на бешбармак и плов с каурмой. Пока последние капли крови вытекали из молодого барашка, Кулиев со своим другом муфтием разжигали аппетит сладким сырым болгарским перцем, фаршированным брынзой, помидорами и разной зеленью. Способствовали аппетиту и жареные куриные окорочка, аджап-сандал, паровая осетрина холодного копчения, каспийский залом, маринованный чеснок и много другой вкусной снеди. Когда есть деньги, можно позволить себе любые деликатесы. Даже сырокопченые колбасы венгерского и финского производства, хотя любому ясно, что в колбасу добавляют свинину, и ни муфтий, ни «панисламист» не имеют права употреблять запрещенный аллахом продукт. Но на колбасе не написано, что это — свинья, как не написано «вино» на легком муссе, которое еще не вино, но уже и не виноградный сок. И все это предназначалось для главного: поедания нежнейшего бешбармака и вкуснейшего плова с каурмой.
Чай тоже был на выбор: после цейлонского можно было выпить пиалу индийского, затем китайского, и никаких тебе пограничных конфликтов, сплошное миролюбие.
После сытного обеда на столе появились грецкие орехи и фундук, фисташки и финики, кос-халва, шербет и чок-чак, пахлава и шоколадные конфеты, присланные из столицы «старшего брата». А в больших хрустальных вазах теснились виноград «дамские пальчики», персики цвета девичьих щечек и с таким же нежным пушком, желтые груши, сквозь кожицу которых можно было разглядеть сладкий сок. Черешня и вишня не уступали друг другу размерами, а крупная земляника, гордость муфтия, лежала горкой на китайском блюде, пододвинутом поближе к знатному гостю.