Убийство в спальном вагоне
Шрифт:
Оглядев себя в зеркале, Бородин тяжело вздохнул.
Нет, такое лицо нельзя предъявлять потенциальной клиентке! С таким лицом он не сможет завоевать ее доверие!
Он сунул голову под кран, пустил холодную струю, на мгновение замер от обжигающего холода, но потом пришел в себя. Растершись несвежим полотенцем с изображениями золотых рыбок, потыкал под мышками найденным на полочке женским дезодорантом и еще раз проинспектировал свою внешность.
Глаза красные, под ними – мешки. Самое грустное, что нечем побриться. И некогда. Правда, говорят, сейчас в моде трехдневная щетина, но к ней требуется более свежий
Он натянул штаны, рубашку, кое-как пригладил редкие пегие волосы и открыл дверь ванной.
На пороге стояла Диана, на этот раз уперев руки в бока.
– И куда это ты намылился? – прогремела она с плохо скрытой угрозой.
– Я же сказал – служба! – отозвался Федор, стараясь не смотреть на ее лицо: его и без того тошнило.
– Знаю я эту службу! – отозвалась Диана, но прежней уверенности в голосе не было. – Смотри, если к шести не придешь – можешь вообще не возвращаться!
– Да что ты? – пробормотал Федор с надеждой, протискиваясь к входной двери.
– В смысле, ты об этом очень пожалеешь! – поправилась Диана, провожая его до порога.
Федор вылетел из квартиры с чувством освобождения и удивительной легкости. Правда, в глубине души у него таился червячок сомнения – подозрительно просто все прошло, подозрительно легко Диана его отпустила…
Но он отодвинул эти сомнения в самый дальний ящик, решив пока забыть про свою «невесту» и сосредоточиться на будущем задании. Точнее, на том, как бы это задание не упустить.
Заведение «Застолье» было отмечено неуловимой печатью былых времен, давно прошедших времен. Проще сказать – оно было до боли похоже на типичную забегаловку советского периода. Те же высокие столы с пестрыми пластмассовыми столешницами сомнительной чистоты, те же полы из мраморной крошки в грязных разводах, те же металлические стулья с погнутыми ножками, те же куски желтоватой оберточной бумаги в стакане посреди стола вместо нормальных бумажных салфеток, да и стаканы такие же, как в семидесятые годы прошлого века, – тяжелые, граненые, с мелкими сколами по краю, как будто этими стаканами кто-то уже пытался закусить.
Впрочем, и закуски здесь были соответствующие, ностальгические – плохо вычищенная сельдь под неаппетитной шубой, та же сельдь без шубы, посыпанная крупно порезанным лиловым луком и щедро сбрызнутая нерафинированным подсолнечным маслом, кривые соленые огурцы, патриотический салат оливье в разноцветных фаянсовых блюдечках. И главное, разумеется, – водка в большом ассортименте и в немыслимых количествах.
Посетители «Застолья» тоже были удивительно подходящие к интерьеру заведения, словно вынырнувшие из эпохи глухого застоя, – потертые, помятые жизнью неудачники, небритые и непроспавшиеся, с горящими жаждой социальной справедливости, красными от застарелого похмелья глазами. Их словно магнитом притягивало сюда – здесь они чувствовали себя как дома, здесь они были среди своих, они могли делать вид, что ничего не изменилось, и время словно остановилось в своем безумном беге.
Виктор Бегунов вошел в «Застолье», опасливо огляделся по сторонам и устроился за единственным свободным столиком в самом темном углу помещения.
Не успел он опуститься на стул, как рядом с ним плюхнулся толстый помятый
– Вы пооие ам иоиа? – проговорил незнакомец, слегка притронувшись к шляпе.
– Что, извините? – удивленно переспросил Виктор.
Его сосед запустил пальцы в рот, поправил вставную челюсть и повторил более членораздельно:
– Вы позволите к вам присоединиться?
– Нет, извините, ко мне сейчас должен подойти знакомый…
– Ну так это отлично! – оживился сосед. – Трое – это самое лучшее число! Это счастливое число… а вы мне поверьте, я в этом разбираюсь! Я ведь в советские времена был крупным специалистом по счастливым числам…
– Как это? – невольно заинтересовался Виктор.
– Я был начальником отдела в институте метеорологии… погоду предсказывал, а в этом деле приходится в основном полагаться на народные приметы, счастливые и несчастливые числа… кстати, разрешите представиться – Петр Петрович, катээн…
– Что, извините? – снова переспросил Виктор.
Его сосед проверил вставную челюсть, пожал плечами:
– Да вроде на месте… катээн – это кандидат технических наук…
– Очень приятно, но все же извините, у нас с моим знакомым будет серьезный разговор…
– Ох какие мы строгие! Какие мы важные! – разочарованно протянул Петр Петрович, но все же встал из-за стола и перебазировался за соседний, откуда тотчас донесся его раскатистый голос:
– Я был начальником отдела…
Виктор повернулся к входной двери, чтобы не пропустить Федора Бородина. Тот должен был появиться с минуты на минуту.
В это время к его столу приблизилась толстая тетка в грязно-мышином халате, вооруженная шваброй и тряпкой. Шаркая тряпкой по полу, она задела ноги Виктора и пробормотала полным ненависти голосом:
– Ух, как вы мне все мешаете!
Виктор опасливо убрал ноги. Он хотел было что-то возразить, поставить вредную уборщицу на место, но в это время в дверях заведения показался еще один вполне типичный посетитель – небритый, помятый, в криво застегнутом пальто.
От всех прочих он отличался только сложенным номером журнала «Человек и закон», деловито зажатым под мышкой.
– Федор! – окликнул вошедшего Бегунов и помахал ему рукой.
Тот оглянулся на голос, поморгал красными глазами, но все же приблизился к Виктору.
– Вы меня? – осведомился настороженно.
– Вы ведь – Федор Бородин? Сотрудник агентства «Вещдок»?
– Он самый, – признался Федор.
– Вам только что звонили… вы договорились о встрече…
– Да, но звонила мне женщина… дама. – В голосе Федора по-прежнему звучало недоверие.
– Согласитесь, что это не самое подходящее место для дамы, – проговорил Виктор, обведя рукой помещение.
Федор тоже огляделся, но не нашел вокруг ничего удивительного. Пожав плечами, он произнес:
– Но она сказала, что у нее проблемы с мужем… а вы тогда кто?
– Любовник, – ответил Виктор, почувствовав некоторую неловкость и порадовавшись, что Анфиса его сейчас не слышит.
– А, ну ясно… – Бородин облегченно вздохнул и уселся на свободный стул. – Вы не возражаете, если я что-нибудь себе закажу? Торопился к вам, знаете ли, и не успел позавтракать…
– Пожалуйста-пожалуйста! – милостиво разрешил Виктор.