Убийство в теологическом колледже
Шрифт:
Дэлглиш подозревал, что возникнут сложности. Не такой человек сэр Элред Тривз, чтобы его так просто можно было застать по телефону, к тому же он мог уехать из страны. Но удача им улыбнулась. Человек, который ответил в его доме на звонок, хотя и неохотно, убедился в срочности дела и дал номер офиса сэра Элреда в фешенебельном районе Мейфэр.
Там им ответил обычный недружелюбный голос представителя высшего класса: сэр Элред на совещании. Дэлглиш сказал, что его нужно позвать. Не мог бы коммандер подождать? Скорее всего, он освободится не позже, чем через сорок пять минут. Но Дэлглиш сказал, что не
– Пожалуйста, не вешайте трубку, – отреагировал голос.
Меньше чем через минуту к телефону подошел сэр Элред. Сильный авторитарный голос казался спокойным, но в нем проскальзывала нотка контролируемого нетерпения.
– Коммандер Дэлглиш? Я, конечно, предполагал, что вы позвоните, но не посреди совещания. Все новости я бы предпочел выслушать попозже. Я так понимаю, инцидент в колледже Святого Ансельма связан со смертью моего сына?
– В настоящее время у нас нет указывающих на это улик, – сказал Дэлглиш. – Как только я закончу расследование, то сразу свяжусь с вами по поводу вердикта присяжных. Но сейчас расследование убийства стоит на первом месте. Я хотел поинтересоваться одеждой вашего сына. Вы говорили, что ее вернули. Вы присутствовали, когда открыли пакет?
– Не совсем, но видел его вскоре после этого. Обычно я подобными вещами не интересуюсь, но экономка захотела посоветоваться. Я приказал отослать вещи в Оксфордский комитет помощи голодающим, но костюм оказался по размеру ее сыну, и она спросила, не против ли я, если она его ему отдаст. Миссис Меллорс еще переживала из-за сутаны, так как вряд ли она пригодилась бы в комитете, и хотела понять, нужно ли отсылать ее обратно. Я сказал, что если от нее избавились, то вряд ли обрадуются ее возвращению, и что она может ею распорядиться по собственному усмотрению. Думаю, сутану выкинули в мусорный бак. Это все?
– А плащ был? Коричневый плащ?
– Нет, плаща не было.
– Сэр Элред, вы в этом уверены?
– Конечно, не уверен. Ведь пакет открывал не я. Но если бы там был плащ, то весьма вероятно, что миссис Меллорс спросила бы меня, что с ним делать. Насколько я помню, она принесла мне весь пакет, еще частично обмотанный веревкой. А одежда была в оберточной бумаге. Не вижу причины, по которой она вытащила бы плащ. Я так понимаю, что все это имеет отношение к вашему расследованию?
– Самое прямое, сэр Элред. Спасибо за помощь. А миссис Меллорс я могу найти у вас дома?
И тут голос стал проявлять нетерпение.
– Понятия не имею. Не слежу за передвижениями прислуги. Живет она у меня, поэтому, полагаю, вы сможете с ней связаться. Хорошего дня, коммандер.
Когда они еще раз позвонили в его дом в Холланд-парке, им опять повезло. На звонок ответил тот же мужской голос, который сообщил, что соединит их с экономкой.
Как только миссис Меллорс заверили, что Дэлглиш уже разговаривал с сэром Элредом и звонит с его одобрения, женщина сразу охотно рассказала, что да, именно она распаковывала пакет с вещами мистера Рональда, когда их привезли из колледжа Святого Ансельма, и написала список содержимого. Коричневого плаща не было. Сэр Элред любезно разрешил забрать костюм. Оставшиеся вещи отвезли в магазин при Окс-фордском комитете помощи голодающим на улицу Ноттинг-Хилл-Гейт. А сутану она выкинула. Материал
А потом женщина добавила то, что совершенно не вязалось с ее уверенным голосом и здравыми ответами:
– Ведь эту сутану нашли рядом с телом? Не уверена, что захотела бы ее носить. В ней, на мой взгляд, было что-то зловещее. Сначала я думала обрезать пуговицы – они могли бы пригодиться, – но не хотела до нее дотрагиваться. И, сказать по правде, я была рада, когда она оказалась в мусорном ведре.
– Так что случилось с плащом, и где он сейчас? – задал вопрос Дэлглиш после того, как поблагодарил миссис Меллорс и положил трубку. – Для начала надо переговорить с тем, кто упаковывал вещи. Отец Мартин говорил, что этим занимался отец Джон Беттертон.
В библиотеке перед огромным каменным камином Эмма вела второй семинар. Как и на первом, она почти не надеялась отвлечь мысли студентов от более зловещей, отрезвляющей действительности. Коммандер Дэлглиш пока не разрешил открыть и заново освятить церковь, чтобы проводить службы, как планировал отец Себастьян. А криминалисты еще не закончили работу и каждое утро спозаранку приезжали в мрачном грузовичке, который пригнали для них из Лондона и который, невзирая на возражения отца Перегрина, парковали перед главным входом. Коммандер Дэлглиш вместе с двумя инспекторами все занимался какими-то тайными расследованиями, и в коттедже Святого Матфея свет горел допоздна.
Отец Себастьян запретил студентам обсуждать убийство, чтобы, по его словам, не «провоцировать пагубные тяжкие страдания безосновательной и умозрительной болтовней». Он вряд ли ожидал, что этот запрет будет соблюдаться, а Эмме показалось, что такая мера едва ли способна помочь. Конечно, теории строились изредка и осторожно, а не постоянно и в открытую, но сам факт запрета только добавил вины к общему бремени тревоги и напряжения. На ее взгляд, открытое обсуждение принесло бы больше пользы.
Как сказал Рафаэль: «Полиция в доме словно мыши: даже если их не видно и не слышно, знайте – они рядом».
Смерть мисс Беттертон не сильно утяжелила груз страданий. Это уже был второй и более мягкий удар по обезболенным ужасом нервам. Люди, осознав, что произошел несчастный случай, попытались дистанцировать его от кошмарного убийства архидьякона. Студенты редко видели мисс Беттертон, и лишь Рафаэль искренне о ней горевал.
Но даже он, казалось, смог найти какой-то баланс, шаткое равновесие между желанием полностью уйти в себя и вспышками жестокой язвительности. Со времени их разговора Эмма не встречалась с юношей с глазу на глаз. И была этому рада. Находиться с ним рядом стало нелегко.
В задней части здания на третьем этаже была комната для семинаров, но Эмма решила провести урок в библиотеке. Она сказала себе, что удобнее, если книги, на которые захочется сослаться, будут под рукой, но понимала, что существует и менее разумное объяснение ее выбора. Комната для семинаров вызывала приступ клаустрофобии: не из-за размера, а из-за атмосферы. Как бы ни пугало присутствие полиции, лучше находиться в центре дома, чем запереться на третьем этаже. И лучше слышать, что происходит, нежели домысливать.