Убийство в закрытой комнате. Сборник рассказов

Золотько Александр Карлович

— Слушай, а Эльвирка, похоже, на Гришку порчу навела, она мне призналась. — Влада привычным жестом переместила бокалы в мойку.

— И ты в это веришь?

— А почему бы и нет. Впрочем, время покажет. Ага. Помянешь черта — и вот он, собственной персоной, — усмехнулась Влада, кивая на вошедшую даму. В зале, как звезда на туманном небосклоне, возникла супруга бухгалтера.

Галина приехала в Петербург из Рязани, всего два месяца прослужила официанткой и сделала завидную карьеру, вскружив голову главному бухгалтеру. Еще через два месяца она получила вожделенный штамп в паспорте.

Бывшие

коллеги, не столь удачливые, недоумевали. И чего ей не хватает? Квартира на Крестовском метров двести, «бентли», подаренный мужем. Так нет — вдобавок девушка пала в объятия неугомонного Гриши и при этом оказалась патологически ревнивой. Причем Галя ревновала не преданного ей мужа, а неверного бармена Гришу. Периодически устраивала ему проверки, появляясь в ресторане без предупреждения. Обманутый бухгалтер, как и положено задурманенному работой мужу, имеющему в тылу не озабоченную ничем, кроме собственного неудовлетворенного либидо, жену, и в страшном сне не мог представить, что творится у него под носом.

Галина выглядела как девушка с обложки. Идеальный макияж, как раз для вечера, безупречный маникюр, длинное платье с боковым разрезом благородного серого цвета. Образ дополнял серебристый клатч, явно дизайнерский. Темно-каштановые волосы шелковистыми волнами спадают на плечи. Галина присела за барную стойку, оглядываясь в поисках любовника. Не обнаружив Григорьева, обратила вопросительный взгляд в сторону Павлика, задумчиво выводя восьмерки длинным ногтем по полированной поверхности барной стойки. Тот, кивнув ей нарочито радостно, тут же нашелся:

— Гриша за пивом пошел, сейчас я его позову.

И Павлик стремительно ринулся к холодильнику. Мужская солидарность. Гриша не заставил себя ждать, вернулся, волоча бочонок с пивом. Куда он дел новую пассию — нам было непонятно. Может, вывел через черный ход, а может, попросил подождать в раздевалке. В любом случае, в зале она не появлялась. Словно и не было длинноносой девчонки. Гриша нежно ворковал с женой бухгалтера, оставив Павлика разбираться с заказами гостей. Но Галина словно что-то почувствовала и подозрительно осматривала зал в поисках невидимой соперницы. Претенденток на эту сомнительную роль в зале не нашлось. И ревнивица успокоилась.

Было около двух часов ночи, когда их беседа плавно перетекла в сторону коридора. Эльвира давно уже пришла в себя после потасовки с Гришей и, удачно состроив глазки очередному иностранцу, отпросилась у нас с Владой. С ее уходом прошло напряжение, пропитавшее воздух, разгоняемый лопастями бешено крутящегося вентилятора.

Нежное воркование Галчонка и неутомимого Гриши постепенно требовало иного выхода накопившихся страстей. Сначала в сторону раздевалки удалился Гриша, минуты через три Галчонок.

Я сразу же предположила, что до раздевалки они, скорее всего, не дошли, наверняка закрылись в холодильнике. Хоть и прохладно, зато относительно безопасно. С точки зрения ненужных свидетелей. К тому же снаружи ничего не слышно, полная звукоизоляция. Да и повара уже уехали, зал почти освободился от гостей.

Мы с Владой остались нести вахту вдвоем, не считая Паши, который приговаривал четвертый «Чернобыль», когда в зале неожиданно нарисовался бухгалтер Гена, за глаза — Крокодил Гена, собственной персоной. В это

время он никогда здесь не появлялся. Это само по себе выглядело странным. К тому же он явно вступил в диалог с зеленым змием задолго до прихода в «Акулу».

Пошатываясь, Крокодил Гена уселся за стойку и попросил Пашку налить ему кампари джус [7] . Видимо, интеллигентность, воспитание или какие-то одному ему известные мотивы не позволили ему спросить, не видел ли кто его жену. Все видели, и все молчали никто не хотел быть тем самым черным вестником. Гриша и Галина не появлялись — как корова языком слизала. Зато вернулась Эльвира. Комментировать свое возвращение не стала — она вообще у нас девушка скрытная.

— Наверное, ее хахаль живет неподалеку, денег на такси не дал, вот она и приперлась. Или поругалась с ним — она запросто, — шепнула мне Влада. — Будет ждать развозки вместе с нами. Ей ведь на юго-запад пилить, на Ветеранов — не ближний свет.

7

Кампари джус — кампари с апельсиновым соком (прим. ред.).

Развозка, в лице водителя Кости, которого мы ласково звали Котя, уже дежурила на кухне. Круглолицый, с открытым русским лицом и светлыми кудрями, Котя напоминал одновременно и Есенина, и сказочного Иванушку-дурачка.

Эльвира прошла на кухню, надела одноразовые перчатки — она всегда их надевала, снимая только когда выносила заказы гостям. А так — даже ела в перчатках. Какая-то мания у нее или невроз — в общем, боялась страшно подцепить какую-нибудь заразу.

— С иностранцами чуть не каждую ночь уезжать — не боится. Интересно, она сексом тоже в перчатках занимается? — усмехнулась Влада, вытряхивая в мусорку очередную пепельницу.

Бокал кампари чуть не свалил бухгалтера с высокой барной табуретки. Однако он усидел, с большим трудом удерживая мышцы шеи, которые уже плохо ему подчинялись и норовили свалить голову на стойку. Круглые, чуть навыкате, глаза мрачно буравили пространство перед собой, словно пытаясь просверлить в нем отверстие, ведущее в никуда. Мужу Галины было чуть за тридцать, но полные щеки, перетекавшие в шею, делали его старше. Он был похож на бульдога, которого строгий хозяин заставил охранять свое имущество. В спокойном состоянии бухгалтер вел себя надменно и мог, походя, уколоть любого сотрудника. В этом он напоминал Гришу, только без его откровенного хамства. Сейчас же вся смесь и надменность куда-то испарились, уступив место растерянности и боли. Мне даже стало его жаль.

— Они ж замерзнут там, — шепнул мне Павлик, еще не утративший способности соображать, и, плеснув в бокал остатки джина (любимый напиток Гриши), добавил тоник:

— Отнесешь?

Ага, сейчас, размечтался. Я на подхвате у Гриши! Влада на эту роль тоже не подходила.

— Прости, Павлик, некогда.

— Ладно, я сам. Постой за стойкой. — Павлик с бокалом ретировался на кухню. И тут же вернулся, поскольку бухгалтер стряхнул со стойки хрустальную пепельницу и она с печальным звоном распалась на кучу осколков. Уборщица Рая вылетела из кухни и метнулась к пепельнице с неизменной шваброй и совком.