Убийство вне статистики
Шрифт:
И тут мне показалось, что все похороненные с завистью смотрят с надгробных плит на меня. «Ты живёшь и радуешься жизни, а мы уже не можем радоваться простому рассвету и солнечному теплу», – говорят их укоризненные взгляды.
И тут я вспомнил слова из стихотворения российского поэта Некрасова, которые он написал в то время, когда сам лежал на смертном ложе:
Скоро стану добычею тленья.Тяжело умирать, хорошо умереть;Ничьего не прошу сожаленья,Да и некому будет жалеть.В жизни всегда будет зло и добро, свет и мрак, жизнь и смерть.
Вот часть кладбища, где захоронены жертвы Холокоста. До 1943-го в моём родном городке жило 50 % евреев, 35 % поляков, 15 % украинцев. Но нацистов не устраивало живое еврейское население, и они решили всех их убить. В годы Второй мировой войны, во время нацистской оккупации, в июле 1943-го нацисты в моём городе свезли всех евреев на высокий холм за городом. От новорождённых до стариков. Всех расстреляли и закопали. Местные жители запомнили исполнителя расстрела несчастных – эсэсовца из зондеркоманды. Он сидел за столом, на котором стоял пулемёт, на руках у него были белые перчатки и на столе стоял термос с кофе, и палач в перерывах попивал кофе, держа его руками в белых перчатках и выполняя свою гнусную работу. В ямах, засыпанных землёй, над убиенными ещё трое суток шевелилась земля. Матери с дочерями сплелись вместе косичками, чтобы после смерти могли их по этому признаку идентифицировать, что они родные. Нереальная, трагическая, нечеловеческая фантасмагория. Всех других жителей города – от детей до стариков, украинцев и поляков – заставили смотреть на расстрел этих невинных и несчастных людей. Маме моего учителя по истории, которой тогда было десять лет, тоже пришлось смотреть эту бесчеловечную масакру. Потом эта десятилетняя девочка от увиденной масакры целый месяц заикалась.
У меня от смутных раздумий полезла в голову философия. Что такое счастье? Много ли надо человеку для полного счастья? В чём измеряется счастье? Какая цена счастья? Какая самая короткая дорога к нему? Мы часто, как слепые кроты, роемся в поиске счастья. А потом выходит, что двигаться нужно было в другую сторону. Что такое человеческая судьба? Можно ли обмануть судьбу? Можно ли откупиться от судьбы? Почему нас покидают близкие нам люди? Почему мы должны покинуть этот мир? Почему мы в этой жизни временные пассажиры? Почему мы бессильны против смерти? Почему мы временами ненавидим друг друга?
После этих раздумий я хочу повторить слова венгерской и еврейской поэтессы Ханы Сенеш:
Мой Боже!Пусть никогда не закончатсяПесок и море,Шелест волн,Светлое небо,И молитва человека.На краю кладбища стоит старая часовня, построенная специально для отпевания солдат российской имперской армии, погибших во времена Первой мировой войны. Весной зашёл в эту часовню, просто так, посмотреть. Кто-то поставил на стол крест, обвязав его лентой. На столе стоят бутылки из-под вина и водки. По-видимому, кто-то по вечерам совершает здесь сатанинский
Нужно идти уже домой. За часовней вижу свежую могилу, обложенную венками и цветами. Возле могилы стоит спиной ко мне мужчина лет шестидесяти. Глаза он закрыл ладонями, плечи его содрогаются от рыданий. Мне стало его жаль. Наверное, похоронил жену и теперь остался сам доживать свой век.
Когда родной дом не мил
Открываю дверь своего дома.
С порога жена спрашивает:
– Помидоры купил?
– Нет, забыл, – уныло ответил я.
– От тебя никакой пользы, – говорит зло жена и встаёт в позу.
– Слушай, Ира, давай не будем скандалить, через два месяца я уезжаю на работу в Англию, – я немедленно хочу остановить запал жены и замечаю, что нет старшего сына, это хорошо, он всегда в скандалах стоит на стороне жены.
– Да что ты врёшь про Англию, ты уже два года туда собираешься и никак не поедешь! Не напрасно моя лучшая подруга говорила: посмотри на себя и на него. За кого ты выходишь замуж? – с любимой истерикой заводит жена.
– Слушай Ира, а может, разведёмся реально, а не на бумаге, как до сегодня? – спрашиваю я.
– Что с тобой разводиться, когда у тебя нет денег? Давай, убирайся из дома, – с превосходством отмечает она.
– Почему я должен уходить из дома, если дом построил мой отец? – парирую я и не слышу ответа.
О Боже, как я в последнее время не хочу приходить в свой дом, который сейчас напоминает мне камеру пыток… С женой живем уже двадцать лет вместе. Раньше она после очередного скандала, так любимого ею, от трёх до десяти дней не разговаривала со мной и ровно столько ночей мы не спали вместе. А сейчас, уже последние полтора года, скандалит со мной пять-десять раз на день с обязательным привлечением старшего сына на свою сторону. И последние полтора года она спит со мной один раз в месяц или раз в два месяца. Ну что же меня Бог покарал такой женой?
У неё очень тяжёлый характер. Она вспыльчива и очень злопамятна. Это гремучая смесь. Я имею в виду её вспыльчивость и злопамятность. Но жена моя очень привлекательна: красивые черты лица, длинные густые чёрные волосы, изящная фигура – как будто срисована с этикетки на итальянских колготах. Она – женщина редкой красоты. И это замечают все, кто её видел. И весит моя жена в сорок лет при росте сто семьдесят два, как и весила в школьные годы – пятьдесят пять килограммов. «Ну что, ты же хотел жену, как с обложки глянцевого журнала? Теперь терпи», – успокаиваю сам себя. Значит, такой мой крест – терпеть тяжёлый характер жены. Только за какие грехи я несу этот крест более двадцати лет?
Последнее время характер жены ещё больше испортился. Если бы не надо было приходить домой – никогда бы и не пришёл. А так, вынужденно должен терпеть её истерики. За что мне такая жена? Да, но я же с детства мечтал иметь очень красивую жену. Теперь имею то, о чём мечтал.
Смотрю новости по телевизору и ложусь спать в нашу общую двуспальную кровать. Через пять минут приходит жена и раздевается.
– Слушай, Ира, а зачем ты ложишься со мной спать? Ведь интима у нас нет. Ты слова «спать с мужем» понимаешь слишком дословно, – сказал я с печалью в голосе.
– Ну подумаешь, как знаешь. Не буду я с тобой в одной комнате спать. Пойду на кровать сына. Корчишь из себя крутого, а сам бедный. Бедным ты и останешься всю жизнь. И Англия тебе не поможет, – с превосходством в голосе, подняв голову вверх, отвечает жена с победой на лице.
Через пятнадцать минут приходит младший сын, ему тринадцать, ложится спать на вторую половину. Хорошо, что у младшего характер намного лучше, чем у старшего, коему двадцать лет. Старший совсем характером похож на мать. Те же истерики и скандалы без причин. Ну, такой я ношу крест Божий.