Убийство жестянщиков
Шрифт:
— Не сидите один.
— Это что, указание? Скажите, что вы сделали с кистью?
— Похоронили.
Я отпил добрый глоток виски. Обожгло, что надо, как доктор прописал. В ресторане уже собралась целая толпа. Я сказал:
— Много народа пришло.
— Мы отдаем честь нашим мертвым. Никто ведь больше о них не позаботится.
— Трубочист, не обижайтесь, но мне хотелось бы определиться, как вас называть.
— Не понимаю.
— Странники, бродяги, цыгане… как? Мне как-то неудобно называть вас танкерами.
— Нас все так зовут.
— Я
— Племя. Братья.
— Да? Здорово.
В его глазах появилась задумчивость. Он сказал:
— После Великого голода, если кто-то из братьев умирал, они в отместку поджигали жилища друг друга, вот нас и выгнали.
Его окликнули сразу несколько голосов, он рывком вернулся в настоящее и сказал:
— Мне надо идти.
— Назад к племени.
Он слегка улыбнулся. Я заказал себе еще порцию выпивки и вдруг сообразил, что мне с ними легко. Я бы мог напиться в стельку, но понимал, что должен держаться в рамках. Сказал себе: «Дело совсем простое. Надо только обнаружить, кто это сделал и почему».
Прикончив виски, я решил: «Наплевать на „кто“. Достаточно узнать — „почему“».
Я стоял на Фэер-Грин. Взглянешь на север — там Саймон Комьюнити. Мне недоставало всего нескольких рюмок, чтобы оказаться там на койке. Если они меня примут. Из-за спины манили братья. Бог мой, как они манили, взывали, упрашивали: «Вернись, нажрись, мы о тебе позаботимся».
Я был уверен, что позаботятся. Разумеется, я пошел на восток, миновав, как минимум, четыре пивнушки, где мне если бы и не были рады, то по крайней мере пустили бы. Если по-честному
Так уж повелось, что каждый раз, когда я принимал определенную дозу спиртного, меня охватывало желание. Мне хотелось всего лишь чипсов в газетном кульке, сдобренных уксусом и пахнущих божественно. Отзвуки детства, которого, к сожалению, у меня не было, а так бы хотелось.
Самым приятным воспоминанием детства были чипсы вечером в пятницу. В школу два дня ходить не надо, в воскресенье матч, и в кармане шесть пенсов на чипсы. Когда наконец наступало это время, ты почти никогда не бывал разочарован. Галопом мчался в лавку, где готовили чипсы, и с наслаждением вдыхал магический аромат уксуса и жира. Трудно было стоять на месте от нетерпения. Наконец подходила твоя очередь, и ты заказывал:
— Одна порция с солью и уксусом.
Тебе давали их в газетном кульке такими горячими, что нельзя было есть, поэтому ты совал нос в пакет и нюхал. Среди обещаний, даваемых себе на будущее, я чаще всего клялся, что, когда вырасту, не стану есть ничего, кроме чипсов. Я ненавижу все эти заведения типа фастфуд. Одной из причин является то, что они лишили детей удовольствия наблюдать, как готовятся чипсы. Осталось всего одно заведение в Бохерморе, где все еще можно получить только что поджаренные чипсы, и я теперь покупаю их только там.
Я шел по мосту Святой Бригитты, держа в руке горячий пакет. Затем перешел улицу, не доходя до роскошных домов, и поднялся
Я все еще не знал.
Около дома я по старинной традиции повозился с ключами. Услышал:
— Простите?
Повернулся и получил железным ломом по зубам. Почувствовал, как раскрошились зубы, и услышал голос:
— Тащи его в аллею.
Аллея проходила рядом с домом. Меня немного протащили, потом с силой пнули по яйцам. Меня вырвало чипсами и выпивкой, и голос сказал:
— Мать твою, он меня облевал.
— Сломай ему нос.
Он послушался, воспользовавшись тем же ломиком. На этом они сделали перерыв. Я лежал, привалившись к стене. Голос над ухом произнес:
— Нравится общаться с тинкерами?
Затем мужик шумно втянул воздух и ударил меня по голове.
Очнувшись, я никак не мог сообразить, сколько времени пролежал без сознания. Мимо прошла пожилая пара. Она сказала:
— Какой жуткий вид, позор да и только.
Если бы я мог, я бы крикнул: «А чего вы ждете? Я же тинкер».
Через некоторое время я заполз в дом, прошел к раковине и сплюнул кровь вперемешку с зубами. Я добрался до гостиной и бутылки ирландского виски и глотнул прямо из горлышка. Алкоголь обжег израненные десны, но все-таки проник в желудок. Костюм был безвозвратно испорчен, голубая рубашка разорвана в клочья. Вопреки тому, что показывают в фильмах, требуется приличная сила, чтобы разодрать рубашку. Я нашел смятые сигареты и закурил. Я держал тяжелую зажигалку «Зиппо», как талисман. Глотнул еще виски, немного полегчало. После недолгих поисков я нашел телефон Трубочиста и возился целую вечность, пока набрал номер. Наконец услышал:
— Алло?
— Это Джек, помогите мне.
И потерял сознание.
Когда я в следующий раз открыл глаза, то не сразу понял, где нахожусь. Лежу в кровати, в пижаме. Первая мысль: «Черт, только не больница».
Если бы больницы, подобно авиационным компаниям, считали на мили, я бы набрал порядочно. Сердце ёкнуло: у дверей кто-то сидит. Голова разламывалась. Присмотрелся: в кресле спит Трубочист. Несет ночную вахту. Я не ощущал похмелья. Это меня насторожило. Почему это вдруг? На коленях Трубочиста лежал девятимиллиметровый пистолет. Лучше мне не делать резких движений. Я слегка кашлянул. Он пошевелился, и я спросил:
— Куда подевалось мое похмелье?
Он встряхнулся, похоже, удивился, обнаружив пистолет, положил его на пол и ответил:
— Вы по уши напичканы обезболивающими таблетками.
Рот онемел, но не болел. С онемением я готов был смириться. Спросил:
— Кто уложил меня в постель?
Он слегка улыбнулся:
— Мы нашли вас на полу. В плохом состоянии, друг мой. Позвали врача, он над вами потрудился. Это было два дня назад.
— Господи.
— Братья охраняют вас по очереди. Разумеется, вам потребуется дантист.