Ублюдки
Шрифт:
А когда время пройдет, шнурки поизносятся и этот конец распушится, так его небось вообще уже никуда не запихнешь. Нет, пусть уж будет как есть.
Тем более что кончики у шнурков Коляну понравились. Они были твердые и острые, не то что пластмасса какая-то, которая скоро отваливается, и конец распушивается. Эти — настоящие, металлические, в общем, сразу видно — фирменная вещь,хоть и шнурки.
А то, что длинные такие, так это не так страшно. Лучше помучиться и в несколько раз бантики сложить. И потом, вечером, может, разница в
Заключив это, Колян снова пришел в хорошее настроение, тщательно причесался перед зеркалом, прыщи одеколоном протер. Ему показалось даже, что они уже багровеют не так сильно.
Потом он напялил новенький джемпер с открытым воротом, натянул джинсы и стал вдевать шнурки в кроссовки. Семенова никуда сегодня не денется, это он знал точно. Он ее трахнет.
Засадит по самые помидоры!
Спустя полчаса Колян Грызлов бодро вышагивал по узкой боковой аллейке Измайловского парка. Машину он решил пока не брать. Все равно там, у Лапши, как следует хватанет, так по крайней мере, пока будет идти назад, проветрится, еще ведь за Родькой пиздячить.
Тем более Лапша жил как раз на другой стороне, так что объезжать весь парк не имело никакого смысла. К тому же Колян знал короткий путь, срезал целый угол, то бишь экономил минут двадцать по сравнению с дорогой по главной аллее.
Он с удовольствием поглядывал вниз, на ярко белеющие в сгущающихся сумерках кроссовки. Шнурки, конечно, выделялись, но не так, чтоб уж это особенно бросалось в глаза. А когда еще немножко стемнеет, то и вообще никто не заметит.
Колян представил себе покрытый нежным рыжеватым пушком лобок Семеновой, который открылся ему, когда он стаскивал с нее, спящей, трусы, и весело засмеялся. Скоро, скоро он увидит не только лобок, а полностью все,что там прячет у себя между ног эта блядская сука Семенова!
От этой мысли Коляна аж бросило в жар. Он даже подпрыгнул от нетерпения и с быстрого шага незаметно перешел на бег.
Теперь Колян бежал по тропинке, шедшей по самому краю глубокого оврага.
Он все ускорял и ускорял движение, но когда, задыхаясь, достиг предельной скорости, то неожиданно вдруг споткнулся обо что-то, потерял равновесие и со всего размаху упал. Не удержавшись на обрыве, Колян по инерции покатился вниз, на самое дно оврага.
Сознание он не терял ни на секунду, прекрасно видел, что с ним происходит, как, перекувыркиваясь, летит вниз, словно мешок с говном.
Понарыли вокруг ебаных оврагов, понабросали камней, мудаки ебучие!
Но и он-то, конечно, хорош, расслабился из-за этой сучьей пизды Семеновой, потерял бдительность, вот и просмотрел какой-то ебучий корень под ногой!
Откуда он только взялся на дороге! Так они следят за парком, суки позорные!
Хуй им в жопу всем!
Оказавшись на дне, в каком-то холодном ручье, Колян первым
Вообще можно было сказать, что он отделался легким испугом. Если не считать, конечно, нескольких царапин и порванного джемпера. Но это даже не страшно. У Лапши он расскажет, что подрался, чужаков встретил. Так распишет, что Семенову и поить не надо будет, сама трусы снимет. Мать, правда, разозлится из-за джемпера.
Ну и хуй с ней, подумаешь!
Вечерний ветер неприятно шевелил невидимую листву. Колян задрал голову и посмотрел, откуда он навернулся.
Там, далеко вверху, что-то светило. Сначала он решил, что это луна, а потом понял, что фонарь, стоящий почти у самого обрыва.
А луны никакой Колян не обнаружил. Видимо, погода была облачная.
Пора было выбираться отсюда. Тем более что вода в ручье была зверски холодная, прямо ледяная.
Колян попробовал встать на ноги, но тут же упал опять. Идти он не мог. Выяснилось, что из-за всего этого мудацкого падения шнурки развязались и каким-то образом так запутались, что обе его ноги оказались плотно связаны друг с дружкой.
Колян попытался распутать, развязать их, но ни хрена из этого не получилось. Он ничего не видел, действовал на ощупь, а шнурки были мокрые, выскальзывали из рук, он, злясь, рвал их на себя, тянул не туда, и в результате узлы затягивались еще сильнее.
Тогда Колян решил снять кроссовки и добраться до верха босиком. Там, под светящимся вдалеке фонарем, он их нормально развяжет.
Однако и из этой затеи ничего не вышло. Шнурки затянулись так, что кроссовки не снимались, как он ни старался.
— Помогите! — изо всех сил крикнул Колян, прекрасно понимая при этом, что занимается полной хуйней.
Крикнул он так просто, на всякий случай. Никто в такое время и тем более по этой боковой тропинке по парку не ходил. Да к тому же услышать его из-за шума листвы и журчания воды было практически невозможно.
Он попробовал лезть вверх со связанными ногами, но вскоре отказался и от этого. Ноги не только не помогали, а как будто даже мешали ему. Карабкаться таким образом вверх по круче оказалось совершенно неосуществимо. Он снова скользил вниз, съезжал в проклятый ручей.
Ничего не оставалось, надо было любым путем победить шнурки.
Вот когда бы пригодился ножик, лежащий в комоде у Вороны! Сам, мудак, нарушил собственное правило.
Нет, он все-таки выберется отсюда. Недаром его прозвали Грызуном.
Семенова не уйдет сегодня невыебанной. Он выберется, бляди вонючие!
Паскуды говняные! Хуй вам всем!
Колян что было сил нагнулся, помогая руками, подтянул к себе ноги, с трудом дотянулся и зубами впился в проклятый узел.