Убогая

Чернышев Олег

***

У Федорова началась новая жизнь! У него появилась девушка. Кто бы мог подумать… Иван и не мог себе представить, что в жизни случаются такие неожиданные повороты! Для него, жизнь – это реализация запланированного будущего, а тут еще и такие приятные неожиданности! Одно только омрачало его восторженные чувства: все же это Воскресенская – странная,

жутко нелюдимая, нелюбимая школой и классом, с плохой репутацией хулиганки троечница Аня. К тому же, его девушка – нищая Воскресенская! Как не посмотри, а не чета она ему – обеспеченному, умному и прилежному ученику, душе компании с отменой репутацией, и не только в школе. Но об этом сейчас думать не хотелось и мысль эту он старался отбросить тут же, как мелькнет она на горизонте сознания. Не к спеху, можно и потом. Зачем омрачать «возвышенные» чувства? – считал он.

2

Повторяется это постоянно: периодами через три или четыре недели, но, как заведенный обычай – обязательно произойдет. Как всегда, во вторник днем, стучится Аня в дверь дома Веры Ивановны, и ни хриплого отклика в ответ, ни тем более шарканья ее больных ног. «Померла», – тут же пробежит холодное, бесчувственное слово. Ни единая струнка ее души не подрагивала при этой мысли, потому что за ней, следом: «оно и к лучшему». Воскресенская убеждена, что поторопись в случае Веры Ивановны смерть, так это только на благо увядающей женщины – по факту одинокой старухи, единственным утешением которой стала водка, приносимая ей каким-то Василием, или Аней по вторникам. Больше у нее ничего не осталось: все ушедшее потащило за собой Веру Ивановну, с ее мыслями и чувствами, сделав ее своеобразным подобием мумии. Казалось бы, появление маленькой рыжеволосой – правда, часто хмурившейся – девочки, было бы отдушеной оставленной женщины, но за видимой радостью и этой милой улыбкой ничего не было – одна лишь привычка.

Вере Ивановне очень не нравилось, когда Аня проникает в дом минуя дверь – через окно кухни, которое не закрывается из-за отсутствия щеколды на

ней. Но добровольной ее рыжей благодетельнице прощалась эта сущая мелочь. Кто же так исправно будет навещать Веру Ивановну, покупать ей продукты и при случае делать уборку? Во всяком случае, пока Аня ходит, у нее было немного спокойнее на душе.

Еще не подойдя к порогу, разделяющему кухню и комнату Веры Ивановны, Аня услышала сопение. И так было всегда, когда приходилось лезть в окно – спит. Тогда она прошла обратно на кухню и убедившись, что в отличии от водки, в доме дефицит продуктов, Аня вернулась в комнату и поставив скрипучий стул напротив окна, спинкой к нему же, села сложив запястия друг на друга, а на них мечтательно опустила голову. Взгляд простирался вдаль – к лесной полосе. Там могила Норда. Давно Аня не была на ней – надо бы сходить. А стоит? Зачем тревожить приятный сон старого доброго пса? Животные достойны лучшей участии, чем люди. Не звери оскверняют землю своими показными приличиями, мелкими эгоистичными желаниями; не на них возложена ответственность, которую люди пренебрежительно стряхивают с себя и стараются забыть.

Вот к Наумову Аня пойдет – уже сегодня пойдет. Он предал ее, оставив одну в этом мире; оставив наедине с Судьбой в не равном, но вынужденном противостоянии. Но Аня уже решила, дала клятву проливая свою кровь, что не уйдет просто так и не будет смирно дожидаться все новых напастей со стороны Судьбы; не будет, толкаемая ею, ступать босыми ногами на острые камни. Да, ей придется идти – она это знает, но отныне за каждый этот шаг будет мстить, вновь и вновь. Аня еще станцует свой макабр, спляшет на костях с мертвецами, только не как Наумов – не на своих костях. Аня еще сравняется с Судьбой, станет равной непоколебимой Смерти, и в ту же минуту посмотрит на бледную ухмыляющуюся Луну – маску Судьбы – и скажет: «Смотри! Не узнаешь? – посмеется Аня. – Это же я – твоя дрянь, твоя скверна! Смотри, что я сделала!»

Конец ознакомительного фрагмента.