Уборщица. История матери-одиночки, вырвавшейся из нищеты
Шрифт:
– Он никогда раньше такого не делал, – сказала она, глядя куда-то в стену. Потом, внезапно, перевела взгляд на меня. – Он же добрый человек!
Постепенно подробности прошлой ночи выплыли наружу: она сказала отцу, что уезжает к сестре, и начала собирать чемодан, потом добавила, что заберет с собой собаку. Я смотрела на нее в восхищении: жаль, что мне не хватило решимости уйти от Джейми, когда, еще в самом начале беременности, он начал давать волю своему гневу. Жаль, что я не такая сильная.
– Это было ошибкой, – сказала Шарлотта, глядя на Джека, улегшегося на полу возле ее ног. – Этого не надо было
Она поставила чашку с кофе на стол и осторожно завернула рукав, открыв темно-лиловые синяки.
Я посмотрела вниз, на Мию, которая возилась с собакой на кухонном полу, гладила ее, приговаривая: «Собачка, собачка», – со спутанными после сна волосами и все еще в пижамке. Какая ирония: убежать от одного мужчины, распускающего руки, к другому!
Я закрыла глаза. Мы должны уехать.
В тот же день я начала обзванивать приюты для бездомных. Приют, по крайней мере, обеспечивал крышу над головой на некоторый промежуток времени, и там нам с дочкой не грозило насилие. К тому моменту как отец позвонил домой, чтобы приказать мне убираться, я уже уложила вещи в машину и была готова ехать.
Когда я попыталась рассказать тетке и брату о синяках, которые мне показала Шарлотта, выяснилось, что отец уже разговаривал с ними и сказал, что я все это выдумываю, чтобы привлечь к себе внимание. И про Джейми я тоже все выдумала – с той же целью.
– Мне жаль, Стеф, – сказал отец по телефону в тот вечер, на мой день рождения. Сказал, что был очень занят на работе, но я уже не слушала. Не надо было мне звонить.
Он попытался загладить свою вину. Через неделю от него пришло письмо с чеком на сто долларов. Я смотрела на чек, понимая, что для него это немалые деньги. Не в силах справиться с обидой за то, что он выгнал нас из дома, я решила потратить их на что-нибудь безумное. Не заплатить по счетам и не купить продукты. Мы с Мией пошли в новый тайский ресторанчик в городе, где подавали сладкий рис с кокосовым молоком и манго на десерт. Мия так в нем перепачкалась, что дома мне пришлось ее искупать. Потом я уложила дочку спать, села перед компьютером и решила хоть как-нибудь себя порадовать.
Сайт знакомств был открыт у меня в браузере уже несколько дней. Я заполнила профиль, загрузила фотографии и начала смотреть анкеты мужчин моего возраста. Мои родители оба нашли своих нынешних партнеров на этом сайте, и моя тетка тоже. На такое я не особенно рассчитывала, но кое-чего в моей жизни определенно не хватало: общения. За последнее время я растеряла большинство друзей, потому что предпочла устраниться, стесняясь своей ситуации. Долгими ночными часами, когда Мия засыпала и у меня впервые за день появлялось время на себя, я мечтала с кем-то пообщаться, пускай просто по электронной почте или по телефону. Но только не с людьми, которые знали о моем положении; я уже устала говорить об этом. Я хотела флирта, хотела почувствовать себя прежней: девушкой с татуировками и стрижеными темными волосами, перехваченными банданой, которая танцевала, обвязав свитер вокруг пояса. Хотела завести новых друзей.
Наверное, я находилась не в том положении, чтобы просиживать на сайте знакомств, но мне было все равно. Я болтала с мужчинами из Солт-Лейк-Сити, Юты, Уинтропа, Вашингтона. Я предпочитала тех, кто жил подальше, тем самым избегая
В глубине души я признавала, что не отказалась бы найти себе парня, и втайне надеялась на это. Однако из-за неуверенности, а может, из-за чересчур рассудочного и трезвого взгляда на ситуацию, я считала, что мой шанс крайне невелик. Я жила за счет государственных дотаций, страдала от приступов паники, до сих пор не могла справиться с эмоциональной травмой, которую получила, или хотя бы осознать ее глубину. Материнство определяло всю мою жизнь, но я сама не знала, нравится мне это или нет. И кто, положа руку на сердце, согласится завязать отношения с такой женщиной?
Примерно через месяц на сайте, к моему искреннему изумлению, один претендент нашелся – и решил приехать меня навестить. Он жил неподалеку, в городке под названием Стэнвуд, куда я неоднократно заезжала в поисках жилья для нас с Мией за пределами Порт-Таунсенда. Стэнвуд был маленьким провинциальным городишкой на юге округа Скаджит, где жила моя родня. Он находился близко, но не слишком близко, и оттуда было рукой подать до острова Камано с его нетронутыми безлюдными пляжами. В пользу этого парня говорило не только место жительства, но и его имейлы, словно вышедшие из-под пера Джона Стейнбека, где он описывал ферму, на которой живет, и дом, построенный прапрадедом, который потом там же и застрелился.
Тревис писал о ферме в восторженных интонациях – несмотря на то, что всего однажды уезжал оттуда, да и то на короткое время. Он писал, что у него есть фотографии, где его младенцем купают в той же раковине, над которой он теперь по утрам чистит зубы. Его родители, купившие ферму у деда, до сих пор жили там и работали: держали конюшню. Мать Тревиса, мало того что растила пятерых внуков, по будням еще и занималась бухгалтерией. Именно это – а не только обещание конных прогулок в любой момент, когда я пожелаю, – заставило меня принять приглашение на обед.
Тревису пришлось попросить отца накормить и напоить лошадей вместо него в тот вечер, чтобы отправиться ко мне в Порт-Таунсенд. Когда мы встретились на паромном причале, вид у него был взбудораженный.
– Никогда раньше не плавал на пароме, – воскликнул он. – Даже не знал, что здесь есть город.
Он нервно хохотнул, а я предложила пойти в ближайшее заведение – в «Сирены». Было четыре часа пополудни, вряд ли там сидели люди. Я знала, что если кто-то увидит, как я обедаю с незнакомым парнем, об этом тут же донесут Джейми. Пару месяцев назад, после долгого рабочего дня, я зашла в бар выпить бокальчик пива. Кто-то ему сообщил, и, когда я приехала за Мией, Джейми заявил, что я пьяная. С тех пор я старалась держаться от баров подальше.