Убойная марка (Роковые марки)
Шрифт:
— Кто он? — не поняла Гражинка.
— Да брактеат же!
— А он тут при чем? И как связан с Патриком?
— Ты не могла бы подоходчивее объяснить, что имеешь в виду? — попросил Януш.
Во мне все кипело, аж бурлило, чтоб этой Гражинке с её письмом в тартарары провалиться, но им не было слышно. Ну ладно, раз я такая отвратительная личность, какой она меня описала в своём письме, пока ещё побуду такой!
— Нумизматику, — сквозь стиснутые зубы прошипела я.
— А если поподробнее? — попросил Януш.
Тяжело вздохнув, я рассказала им
— Интересно! — промолвил Януш, и это было все, что он сказал.
А я разрабатывала свою концепцию.
— К черту ваши допросы, ведь осталась невыясненной куча проблем. Бегали они вокруг дома, глядели на него издали… В дом вломились через запасной выход. А кто же открыл главный?
Посудомойка уверяла, что, придя утром за миской, застала дверь открытой. Что конкретно они делали в доме Баранека или как там его… Что именно переносили Веслав с Антонием, пустые ящики или ящики с монетами? Или только с подносиками от монет? Один такой подносик я лично нашла в пустом доме. На пачке из-под сигарет был номер сотового телефона. Чей? Никого из них не спросили?
— Двоих спросили, — ответил Януш.
— И что эти двое ответили?
— Ничего. Но об этом ещё будут спрашивать.
На то, о чем ты прочла в протоколах, и без твоих упущений потребовалось три дня. Каторжная работа.
— А нельзя было проверить, чей это сотовый?
— Проверили. Номер записан на некоего Ежи Стемпняка.
— И кто такой этот Стемпняк?
— Пока его не нашли, завтра будет известно.
— А не проще было бы позвонить и поговорить с владельцем?.
— Ты хоть представляешь, что он может ответить?
— Представляю, вариантов множество. Но хоть бы начать разговор… Постой, а почему бы мне самой этого не сделать? Совсем думать перестала, повесилась на тебе, во всем полагаюсь на тебя, да ещё тебя же упрекаю. Хороша! Молчи, ну почему мне не позвонить? Я же не обязана называть свою настоящую фамилию. Скажем, из мастерской по очистке ковров…
Схватив сумку, я разыскала клочок бумаги, на который переписала номер сотового с сигаретной пачки, перед тем как отдала её глинам.
Постучала по цифрам собственного мобильника. Гражинка с Янушем молча наблюдали за мной.
— 509 207 387, — услышала я голос автоответчика. — Оставьте своё сообщение после сигнала.
— Ну вот, пожалуйста, — оторопев, я забыла про ковры и просто отключилась.
— И всегда он так? — спросила я Януша.
— Всегда.
— Но у этого Стемпняка есть же какой-то адрес.
— Завтра узнаем.
— Погоди-ка. Куба ночевал у Антося. Отпечатки его пальцев обнаружили?
— Обнаружили. Квартира Антося чистотой не блещет, уборку там делают нечасто. С пальчиками Кубы были сложности, поскольку Кубы в наличии мы не имели Пришлось путём исключения сравнить с отпечатками, обнаруженными
— И все равно, ваше расследование движется черепашьими шагами…
— Не скажи. Патрик немного двинул его вперёд. Каждый старается, как может.
Не выдержав, Гражинка сорвалась со стула.
— Хочу сказать… Я не смогу… Если он попытается связаться со мной, я не смогу этого скрыть. А ведь уже почти…
И, не договорив, выскочила из дома.
Вот так. Мало того что пропал мой желанный болгарский блочек, мало того что я истерзалась душой из-за Гражинки, теперь ещё и срочная корректура горит синим пламенем, чтоб ей… Гражинка, конечно, совсем забыла, что сегодня мы собирались покончить с этой холерной корректурой…
Анита была человеком деловым: если уж намечала что-то, то делала это сразу, не откладывая. Сейчас она задумала небольшой приём по случаю выхода последнего номера одного из её журналов, уверяя, что тем самым отмечает годовщину своего личного успеха на этом поприще. Скромный приём, никакой презентации, почти домашний вечер в доме её бывшего мужа и его теперешней жены.
Следует отметить, что её отношения с бывшеньким складывались не банально и с большой выгодой для обоих. При разделе имущества она не моргнув глазом отказалась от своего права на половину их дома. И какого дома! На Завадовской Кэмпе, прекрасные подъездные пути, недалеко от конечной автобусной остановки, все в зелени. Взамен она приобрела вечную благодарность новых супругов. Мало сказать, что бывшие супруги сохранили дружеские отношения: благодаря новой жене, идеальной домашней курочке, они стали чуть ли не родственниками.
Новая жена, Идалия, взяла бывшую под свою опеку, зная, что та по уши занята журналистикой, и вела её дом как отличная хозяйка. Особое внимание уделяла она садику Аниты, поскольку любила работу на воздухе. И занималась теперь с одинаковым рвением двумя садиками к большому удовольствию Аниты, которая не отличила бы сорняка от морковки. Дети пребывали то у отца, то у матери, в зависимости от своих потребностей — то есть в чьей помощи они нуждались в данный момент: если помощь нужна была в области гуманитарных наук — то у мамы, а если в области технических — тогда у папы. Все были довольны и очень хвалили такой образ жизни.
Все мероприятия Анита устраивала в доме бывшего мужа, чем доставляла большое удовольствие его жене. Для неё всегда было радостью продемонстрировать свои кулинарные способности и получить заслуженную порцию похвал.
Гости же Аниты в свою очередь в благодарность делились с хозяйкой новостями из мира творческой интеллигенции, к которому они все принадлежали. Правда, Идалию не столько интересовали новости театра и телевидения, сколько сплетни, связанные с людьми, причастными к этим видам искусства. И всякий раз её ожидания были более чем оправданы. Кроме того, честная натура заставляла Аниту предупреждать Идалию о фальшивой рекламе, переполнявшей страницы её журналов.