Убойное лето
Шрифт:
– Кайенская смесь? – громко спросил Прокофьев, чтобы кинолог услышал его.
– Да нет, на красный перец Бонд натаскан! – мотнул головой тот. – Химия там какая-то!
– Химия… – кивнул Бутенков. – Пистолет предположительно «макаров», профессиональная отмычка, химия. Такой вот джентльменский набор.
– Это не про Вельяминова, – сказал Прокофьев и задумался.
Вельяминов действительно производил впечатление мягкотелого слюнтяя, но в то же время он успешный предприниматель, производство автокомплектующих – дело сложное и серьезное.
– Ну что, пройдем? – Бутенков кивком указал на распахнутую дверь.
Люкс начинался с холла с выходом на ванную и гостиную, смежную со спальней. На полу в комнате лежала женщина, не молодая, но еще и не старая. В глаза бросалось бурое пятно на банном халате. Пуля попала точно в сердце, смерть, по всей видимости, была мгновенной. Волосы у покойницы сухие, но не расчесанные, возможно, в момент смерти она только собиралась заняться ими. Вышла из ванной в халате на голое тело, кто-то вторгся в номер, возможно, с пистолетом в руке. Испуганная Вельяминова услышала, попятилась в гостиную, там в нее и выстрелили. Во всяком случае, так предполагал следователь, и Прокофьев готов был с ним согласиться.
– А где пистолет? – спросил он.
– На месте убийства обнаружена только гильза. Вельяминов клянется, что пистолета у него не было.
– Одна гильза.
– И был один выстрел, – кивнул Бутенков.
– Киллеры стараются следить за контролем качества.
– Не было контрольного выстрела.
– Где сейчас Вельяминов?
– Да в номере у себя, Бордов с ним.
– Очень хорошо.
Майор Бордов уже работал с Вельяминовым, выводил его на чистую воду. И был о нем не очень высокого мнения. Или даже очень невысокого.
Терраса не делилась на части, она служила холлом для двух номеров, из одного люкса в другой можно было пройти, не выходя на крыльцо. Террасу обследовали, подозрительный след от обуви зафиксировали, но все равно Бутенков просил передвигаться осторожно и аккуратно.
Вельяминов сидел на стуле посреди комнаты, вид у него был загнанного в угол человека. Жалкий, глазки бегают, руки трясутся, сытые щечки красные и мокрые от пота. Зато Бордов спокойный как удав, взгляд у него сильный, обволакивающий. И внешне он чем-то был похож на удава, лоб крепкий, широкий, глаза маленькие, широко расставленные. Высокий, худощавый, мускулистый и сильный, как удав. От страха перед ним Вельяминов, кажется, протрезвел. Хотя перегаром от него несло жутко. На столе ополовиненная бутылка виски, объедки пиццы на деревянной доске, в комнате бардак, вещи разбросаны.
Увидев Прокофьева, Вельяминов стал подниматься со стула, в глазах мольба – избавить его от монстра.
– Ничего не видел, как убивал, не помнит, – пожав Прокофьеву руку, с усмешкой сказал Бордов, положил руку на плечо Вельяминову и заставил его сесть.
– Да
– Ну да, и как Сарычев через забор сбегал, тоже не видел, – вспомнил былое Бордов.
– Я же говорил, что видел!
– Ага, со второй попытки.
– Где пистолет? – в лоб спросил Прокофьев.
– Да не знаю я, где пистолет! – чуть не плача простонал Вельяминов. – Не было у меня оружия! Не стрелял!
– И даже не слышал! – хмыкнул Бордов.
– Я ведь спать сразу лег. Выпил и сразу отрубился, – сказал Вельяминов.
– Сразу после чего? – спросил Прокофьев.
– Сразу после того, как от Люды пришел!
– Когда это было?
– Когда… Не знаю, когда… В районе десяти вечера. Темно уже было… Стою на террасе, смотрю, Люда в номер заходит, у меня глаза на лоб… Я даже не знал, что она здесь!..
– То есть вы приехали сюда без Люды? – спросил Прокофьев.
– Я приехал сюда, потому что очень устал! – Одной рукой Вельяминов хлопнул себя по затылку, а другой прикрыл глаза: уж очень он хотел спрятаться от всех.
– От кого устал?
– От всех!
– Любовь у него! Ларису Сарычеву любит! – усмехнулся Бордов.
– И она меня любит! – чуть ли не с ненавистью глянул на него Вельяминов.
– А спит с мужем.
– Аркадий Сарычев – грязное, похотливое животное! – захныкал Вельяминов.
– Вы от Сарычева сюда сбежали? – обращаясь к нему, спросил Прокофьев.
– От себя… От себя сбежал! – ударив себя в грудь, с пафосом сказал мужчина.
– Кто-то уходит в забой, кто-то в запой, – прокомментировал Бордов.
Прокофьев едва глянул на него.
– А жена ваша когда приехала? – спросил он.
– Не знаю, но увидел я ее вчера вечером! – ответил Вельяминов. – Думал, померещилось, пошел за ней, точно, она!
– Сразу пошли за ней?
– Сразу. Она в душ собиралась, волосы расчесывала. Она всегда так перед душем делает. Делала…
– То есть ваша жена не знала, что вы здесь?
– В том-то и дело!
– Тогда почему она приехала?
– Не знаю. Да и не жена она мне… То есть по факту как бы жена, но мы уже оформляем развод. Оформляли.
– Что вашей супруге причиталось по разводу?
– Что ей причиталось по разводу?! – захлопал глазами Вельяминов. – Вы думаете, что я мог убить свою жену из-за денег?!
Прокофьев промолчал, пристально и тяжело глядя на собеседника. Ну, конечно же, он мог так думать!
– Но это же глупо! На меня же первого и подумают!
– На вас первого и подумали, – фыркнул Бордов.
– Но это не я!
– А кто? – резко спросил Прокофьев.
– Я не знаю! Меня подставили!
– Кому это нужно?
– Кому? Да хотя бы Сарычеву!
– Он вам угрожал?
– Он постоянно мне угрожает! Голову открутить обещал!
– Он вас бил?
– А это что-то меняет?! – возмущенно удивился Вельяминов.
– Еще раз спрашиваю, он вас бил? – настаивал Прокофьев.