Убрать слепого
Шрифт:
– А… – начал полковник.
– С остальными я согласую, – перебил его Володин. – Уверен, они не станут возражать, тем более дело уже будет сделано. Действуй, полковник, И выключи, наконец, эту шарманку!
– Есть, – ответил полковник, выключил магнитолу и торопливо вышел из просторного генеральского кабинета.
Вскоре он уже входил в заброшенный строительный вагончик, забытый кем-то в огромном пустом ангаре, некогда служившем складом инструментального завода, а ныне арендованном обществом с ограниченной ответственностью «Олимп».
– Ответственность
Пока Одинцов вел переговоры по телефону, двое спецназовцев сноровисто заминировали люк и отбежали подальше, разматывая за собой провод.
Через минуту полковник раздраженной походкой вышел из вагончика, окинул быстрым взглядом залегших вокруг спецназовцев, укрылся за одиноко стоявшими поодаль «жигулями» горчичного цвета и махнул рукой саперам. Строительный вагончик вдруг странно распух, вздулся и со страшным грохотом лопнул, расшвыривая во все стороны бешено вращающиеся обломки досок и дымящиеся, зазубренные по краям куски крашеной фанеры. Вылетевшая из облака дыма и пыли исковерканная оконная решетка ударилась о лобовое стекло «жигулей», вывалив его напрочь.
Серое облако еще колыхалось, лениво расползаясь по ангару, а спецназовцы уже один за другим ныряли в разверзшуюся на месте вагончика черную, с неровными краями дыру. Полковник Одинцов оттянул на себя маслянисто лязгнувший затвор «стечкина» и последовал за ними, по-бабьи придерживая рукой полы пальто, когда под ногами оказались покрытые толстым слоем известковой пыли и обломками бетона дырчатые железные ступеньки.
Глава 15
– И что теперь? – спросил Глеб, профессиональным жестом передергивая затвор автомата. – Умрем, но не сдадимся?
– Тю, – презрительно сказал Рубероид.
– Черный хохол – это противоестественно, – заметил майор. – Пошли.
– А черный москвич – это что, в порядке вещей? – поинтересовался Рубероид, торопясь следом.
Казалось, он чудесным образом оправился от контузии, только вид у него был, как у жертвы авиакатастрофы, да немного косили глаза.
– Куда мы все-таки идем? – спросил Слепой, хотя прекрасно знал, куда.
Ни одна лиса, даже самая слабоумная, не построит нору без запасного выхода, и Сиверов, зная об этом, не поленился его отыскать. Именно этим путем он дважды тайно пробирался в бункер: первый раз, чтобы подложить Молотку бумажку с номером Малахова и деньги, и второй – когда усовершенствовал «балалайку» Сапера.
– На кудыкину гору, – не оглядываясь, ответил Сердюк. – Что ты, как барышня…
Позади загрохотали автоматы ворвавшихся в бункер спецназовцев. Бежавший последним Глеб обернулся и без колебаний срезал переднюю фигуру в маске короткой очередью. Четыре пули кучно ударили в прорезь маски, мгновенно превратив скрытое под ней лицо в кровавое месиво. Спецназовец упал, и бежавший за ним следом солдат дал длинную очередь. Пули запрыгали по бетонной стене, но Слепой уже нырнул за угол.
– Не так, – сказал ему Рубероид, на бегу вынимая из кармана плоскую черную
Сидевший на столе для чистки оружия коряво вылепленный зайчик весил килограмма полтора, поэтому пол подпрыгнул так, что беглецы не удержались на ногах. С потолка сорвался приличный кусок бетона и ударил Глеба по спине.
– Помнится, ты обозвал Сапера пироманьяком, – сказал Глеб Рубероиду, поднимаясь на ноги и вытряхивая из волос пыль.
Позади раздавались стоны и крики, там все еще что-то падало, сыпалось, оседало, кто-то надсадно кашлял, задыхаясь в дыму и пыли, кто-то громко матерился, не в силах отыскать дверь в коридор, но эти звуки постепенно удалялись.
В конце длинного коридора призывно маячила стальная дверь с красным облупленным колесом прижимного винта, за которой находилась та самая известковая яма, где Слепой и Рубероид похоронили труп Молотка. Именно там, в дальнем углу мрачного, заваленного истлевшей рухлядью помещения, находилась прикрытая гнилым пружинным матрацем крысиная нора, выходившая в новый подземный коридор, который заканчивался в подвале одного из домов дореволюционной постройки, чудом сохранившихся в этом районе города.
Пока Батя, кряхтя от натуги, отдраивал дверь, Глеб и Рубероид бешеным автоматным огнем прижимали к полу прорвавшихся-таки в коридор спецназовцев.
– Готово! – крикнул Сердюк.
Он прижался плечом к дверному косяку и открыл огонь, прикрывая отступление своих товарищей. Когда оба проскочили мимо, он швырнул в коридор гранату и бросился следом за ними. Очередной взрыв заглушил яростный треск очередей и визг рикошетов, снова кто-то закричал, но стрельба не прекратилась – все-таки автоматчиков было много, и это был спецназ.
Пробегая мимо известковой ямы, Рубероид вдруг пошатнулся и упал на одно колено, выпустив сумку с запасными обоймами, которую они с Глебом тащили по очереди.
– Эй, – позвал он, – стойте! Нога…
– Что нога? – спросил, оборачиваясь, потный и ощеренный Батя.
– Кажется, голень перебило, – ответил Рубероид.
Лицо его посерело от боли, а на лбу и висках высыпали мелкие бисеринки пота.
– Черт, как жаль, – сказал майор Сердюк и дал короткую очередь.
Рубероид дернулся и стал заваливаться назад.
Слепой толкнул его ногой в плечо, и негр мешком свалился в известковую яму.
– К черту сумку! – крикнул Сердюк, видя, что Глеб нагнулся и взялся за ручки.
Слепой столкнул сумку следом за Рубероидом и поспешил в угол, где в неровном проломе уже исчезал край майорского плаща. Нырнув в пролом, он оглянулся. В дверях уже показалась фигура спецназовца, за ним маячил второй, и Слепой разрядил в них магазин автомата. Передний спецназовец упал, остальные залегли, неприцельно паля в темноту. Глеб бросил пустой автомат на заросшую скользкой грязью груду бетонных обломков и бросился следом за Батей, успевшим убежать далеко вперед.