Участковая для нечисти
Шрифт:
Потом до позднего вечера девушка металась искристой кометой и только ставила мысленно галочки в составленном на ходу списке.
Деньги с карточки снять. Готово.
Оплатить счета, отстояв положенную очередь на почте. Готово.
Позвонить Геннадию Аксенычу, отчитаться по проведенному мероприятию. Готово. Бонусом к звонку начальства стала неожиданная, но от того только более приятная похвала.
Прибраться дома. Готово.
Под конец насыщенного дня, уставшая Лида сидела на кухне, а домовой суетился вокруг нее с чаем.
– Ну, матушка, -
– Хоть плюшку скушай! Зря я что ли полдня с ними возился.
– Тимофей, успокойся, я же от голода не падаю.
– Да вы же бледная, матушка, как смерть! На вас смотреть, и то больно! Скушайте плюшку, вкусная!
– Тимофей, скажи, а ты в нашем доме давно живешь?
– Недавно, матушка. Я раньше в развалине на окраине жил. А потом кто-то принес меня сюда и разбудил.
– Разбудил?
– Тут, матушка, такое дело, - Тимофей пододвинув блюдо с румяными плюшками, сел на соседний с Лидой стул.
– Мы, полуночники, от людей зависящие, долго без них не можем. И луна, которая питает остальных, заменить людей нам совсем не может. Поэтому мы засыпаем. И спим, пока нас не пробудят специальными словами заговорными. Но такой сон из нас силы выпивает, ничего нам не оставляя. И потом год, два, когда больше, мы восстанавливаемся до уровня самого слабого домового и начинаем помогать своим хозяевам.
– А как же плюшки?
– Так, разве это помощь, матушка? Это только так, вас побаловать. Когда до нужной силы доберу, я и убираться буду, и готовить, и стирать. А еще, матушка, - не дал Тимофей себя перебить.
– Браслет у вас на руке. Будьте с ним осторожны.
– Нехорошая вещь?
– Что вы, матушка, при вашей работе полезнее некуда, ведь…
Узнать, что именно этот самый предмет делает, Лиде снова не довелось. Дверь хлопнула, и раздался юношеский ломающийся басок:
– Сес, я дома!
В полуночников Димка не верил, и домовой, чтобы не тратить свои силы рядом с ним, всегда торопливо исчезал.
– Слушай, сес, - парнишка, забежав на кухню, рухнул на стул, голодно покосился на блюдо и вцепился в крайнюю плюшку сразу двумя руками, словно испугался, что сейчас она или убежит, или отберут.
– А кто из полуночников дома живет?
– Домовой.
– А… У нас такой есть?
– Есть, Дим. А с чего это вдруг ты про полуночников заговорил? Ты же в них верить отказался!
– Ну, было дело, отказался…
– И с чего такой вопрос?
– Знаешь, когда посреди ночи, в доме, где только ты один, неожиданно сам собой включается чайник, открывается холодильник, а потом по воздуху плывут чашка с кофе и бутерброды, тут хочешь, не хочешь, а поверишь во все и сразу!
Лида, воззрилась сначала на Димку с удивлением, а потом, когда представила себе эту картину, звонко расхохоталась.
– Сес! Тебе смешно, а мне реально нереально страшно было!
– Ладно, ладно. Попросить его больше так не делать?
– Нет, передай мое спасибо, - серьезно сказал парнишка.
– Это ты можешь и сам сделать. Просто
– Все-все?
– скептически спросил Дима.
Но его сестра только кивнула и, несмотря на внутреннее удивление тому, что он это делает, парень сказал вслух заговорные слова.
Занавески на окне качнулись, плюшки пододвинулись поближе к Димке, и голос кого-то невидимого тихо сказал:
– Ну, хоть кому-то мои плюшки понравились!
Лида, посмотрев на потрясенного брата, расхохоталась в голос, уже не сдерживаясь. Как же много всего принесли полуночники в ее жизнь!
Вечер наступал неохотно, накатывал на Малые Луки волной сонной одури, погружая в сон даже самых устойчивых. Лида с Тимофеем сидели на крыльце, разглядывая край алого закатного неба, окутанного легкими облаками и плотной пеленой туч.
– Тимофей, - Лида взглянула на своего домового, трясущегося у ее плеча.
– Что-то не так?
– Да как сказать, матушка, как сказать. Чувствуешь сладкий запах в воздухе? Это мак, маковый туман. Но он один не появляется, такой туман - предвестник. Он укутывает сейчас село, погружая всех в сон. А вслед за ним придут кошмары. Они стелятся по земле, низко к ней припадая. У них на загривке короткая шерсть стоит дыбом. И их мягкие лапы кончаются веером острых загнутых когтей. А в центре деревни они распадутся и отправятся всей стаей по домам. Подходя к человеку, они нырнут в его ухо, проникнут в его сон.
Лида помолчала.
– И?
– спросила она негромко.
– Зачем они являются?
– Если они чьи-то, то они наведут кошмары и под шумок что-то выведают у своей жертвы. Если же они ничьи, то кошмары войдут во сны человека, чтобы питаться ими, оставляя взамен кошмары.
– Очень интересно. А взглянуть на этих лапочек как-нибудь можно?
– Смотрите, матушка!
– домовой ткнул пальцем в сторону ворот.
– Двое пришли сами.
Лида кивнула, поднялась с крыльца, мимолетно пожалев о служебном револьвере, и застыла. Браслет на предплечье раскалился, сжался, причиняя ей боль, и запульсировал. А затем в руках у Лиды оказался боевой обрез, немного незнакомой конструкции, но общие очертания были знакомы.
На поясе появился патронташ, и, зарядив весьма страшную игрушку, хладнокровная участковая выстрелила прямо в оскаленную пасть мчавшегося на нее кошмара. Создание, лишь отдаленно напоминающее пантеру, на месте истаяло серым дымом.
– Тимофей, - попросила Лида негромко, - присмотри за домом и за Димкой, а я пойду по деревне, - последовал новый выстрел, и девушка фразу закончила: - погуляю.
Домовой, глядя на участковую, которая даже ночью заступала на свой пост, кивнул. И Лида, перезаряжая обрез, двинулась за ворота, на ходу раздумывая над тем, какой страшнее вариант явления кошмаров на ее территорию? Выходило, что в любом случае оба весьма и весьма нехорошие.