Участковая для нечисти
Шрифт:
Использовать силы второго, полуночного мира около людей он не любил, зачастую человеческое неверие приводило к искажению результатов, но здесь и сейчас Фомы неверующего рядом не было.
Тонкая граница между миром реальным и миром полуночников откликнулась легко, шагнула навстречу, распахивая свои объятия. И Мельник с трудом удержался от крепкого словца. Вокруг девушки в воздухе порхали тонкие черные «реснички». Тонкие эфирные следы от чего-то, что принадлежало миру полуночников.
Сон был не настоящим, а наведенным. Кто-то очень не хотел,
Присев на край кровати, Мельник наклонился к лицу спящей. Граница не может уйти просто так, она оставляет след, который хоть и стирается, но его можно обнаружить, главное знать, куда именно смотреть.
Естественно, Михаил знал.
Если не приглядываться, тонкую паутинку на побелевших губах можно было даже и пропустить. Мельник, хоть и испытывал некое чувство смущения, приглядывался внимательно.
Паутинка было не чисто-черной, скорее серой. Словно девушка не просто побывала на границе, но и смогла вовремя ее покинуть. У самой Лиды таких возможностей не было, Михаил знал это точно, не могло их быть у ее домового или отца.
Мог Димка приобрести после зова русалки немного экстрасенсорные способности - это был вопрос, что-то могло поселиться в его душе, приоткрыв дорогу миру полуночников. Но вряд ли этим чем-то могло быть умение переходить между мирами.
Был вариант, что вмешался кто-то еще, другой, нежели тот, с чьей подачи Лида побывала на границе. Могло быть что-то, о чем Мельник не знал. Он не считал себя непогрешимым, и знал точно, что есть вещи, о которых он сам даже не догадывается, несмотря на возраст и весь свой опыт.
Наклонившись еще ниже, чтобы рассмотреть краешки плетения следа, Мельник пропустил тот момент, когда Лида распахнула глаза.
И Михаил, впервые попавший в настолько дурацкую ситуацию, когда его поймали за таким положением, словно он собирался спящую поцеловать - растерялся. Растерялась и Лида, не знающая, как отнестись к подобной ситуации, когда в комнате оказывается без приглашения мужчина, да еще и так близко.
Была бы на ее месте лучшая подруга, та бы безо всякого стеснения, заявила - чего замер, целуй. Но она-то была не на ее месте! И к тому же, у нее был жених. И…
Михаил с деликатной ситуацией справился все же первый:
– Не двигайся, барышня, - велел он, отстраняясь.
– Сейчас я это уберу, потом отвечу на твои вопросы, если они у тебя есть. В идеале было бы замечательно, если бы ты не мешала выполнять мне работу и сейчас помолчала.
Взгляд Лиды на миг наполнился обидой, потом ресницы дрогнули, опускаясь.
– Это значит, что ты, барышня, все поняла и помолчишь? Хорошо.
Единственное реакцией на последнее «хорошо» стал сжатый кулак девушки, впрочем, руку она тут же расслабила и предпочла вообще закрыть глаза. Мельник над ее головой усмехнулся:
– Почто же вы меня так не любите, барышня? Уже лесовой ко мне прибегал, говорил, что
Взглянув на Михаила, Лида снова закрыла глаза. Ругаться с ним не хотелось, хоть обидно и было настолько, что словами не передать.
– Ты на меня обиделась, барышня, - вздохнул Мельник.
Лида упрямо промолчала.
Сама понять толком не могла, что же ее так задело, но еще как задело, как выяснилось! И даже понимая, что раз Михаил здесь, значит, с ней что-то случилось, да настолько, что потребовалась его помощь, она от своей обиды иррациональной избавиться не могла.
И даже убеждения, что она чужая невеста, что она любит другого, и вообще он Мельник, а она обычный человек - не помогали. Более того, если бы кто-то сказал, что Лида в Мельника влюбилась, как сказал ей Рим, она по-прежнему бы невероятно удивилась. Разве такое может быть?
– Почти готово, - пробормотал Мельник.
– Сейчас может быть немного больно, но второй способ снимания этой гадости тебе не понравится.
Боль была, резкая, но короткая. По губе потекла кровь, и Мельник, отстранившись с пинцетом, на котором висела тоненькая, но странно отвращающая паутинка, протянул Лиде свой платок.
– Прижми. Сейчас разберусь вот с этим, и прижгу ранку.
Лида вздохнула. Спорить не хотелось, вообще ничего не хотелось. А потом опять сознание куда-то начало ускользать, на предплечья сжались чужие руки. Встревоженный голос над головой что-то требовал, но сон был сильнее.
– Тимофей, - крикнул Мельник.
– Да, барин?
– выглянул домовой из стены.
– Принеси сумку, собери для барышни что-то из вещей. Я ее с собой на Мельницу забираю. Там виднее будет, что на нее наложили, кто и зачем.
– Она поправится, барин?
– Куда же она от меня денется-то, Тимофей. Степану я сам позвоню, поговорю.
– А что сказать Александру?
– Это еще кто? А, - спохватился Мельник, - опер тот?
– Да.
– Скажи, что я барышню на мельницу забрал. Больше ему знать ничего не надо.
Тимофей послушно кивнул, забегал по дому.
И через полчаса кроме домового никого в нем и не осталось. Дени мелкой пичугой мчалась за хозяйкой. Саня отвечал на шквал звонков в участке, понимая, что это не к добру.
А около дома Скворцовых кто-то бессильно злился, не найдя не то что полумертвую Лиду, а даже следов своего заклинания…
Пробуждение вышло не из лучших.
Еще даже не открывая глаза, Лида знала, что в очередной раз все пошло наперекосяк, потому что воздух пах кислым, и босые ноги холодил не ветер - а голая земля. Где-то в стороне слышалось чириканье и посвистыванье птичьего разноголосья.
Открывая глаза, девушка морально готовила себя к тому, что она сейчас не дома, и поэтому надо собраться и не пугаться, но все равно действительность оказалась страшнее всех ожиданий.