Участковый: Назад в СССР 2
Шрифт:
Во-первых, мы всё равно победили и счёт на табло так и остался 3 — 2. Во-вторых, Кошель проявил себя и показал свои футбольные таланты тем, кто их может оценить по достоинству. Ну и в-третьих, мы хоть и победили деревенских, но не поставили обидную точку. Теперь никто, не будет обсуждать итоги матча, но все без исключения, запомнят этот обидный промах и будут рассказывать, как я в конце по полной обделался. Мне с Макаром сегодня ещё придётся договариваться, и я думаю, это должно поднять ему настроение и
Кстати, к концу товарищеской встречи, на стадионе собралось больше тысячи жителей микрорайона. Значит, о матче узнают все и многие запомнят его на всю жизнь. Задумавшись об этом, я невольно подумал о том, что подобное может что-то изменить.
Конечно, будущее страны этот матч точно не изменит, но, вполне возможно, скорректирует судьбы некоторых людей. Надеюсь, что в хорошую сторону.
И в этот момент, рядом с трибунами, я снова увидел своего свидетеля. Воронцов стоял в тени и явно на меня полился.
Интересно, а сможет ли изменить будущее страны, то, что я хочу сделать с ним и тайным обществом долгожителей? Задав себе этот вопрос, я ушёл в себя. При этом само время, как мне показалось, замедлило свой бег.
Уничтожив серийного убийцу, я спас минимум одну девушку и помешал членам общества провести ритуал без потерь. Пока они не знают, что это сделал именно я, иначе бы уже появились рядом. Я, однако, я был уверен, что меня вычислят, и сейчас хотел только одного, опередить врагов.
А в то, что они враги, я ни капельки не сомневался. Интересно, кто ещё из тех, кого я знал в будущем, является членами этого общества. Это мне ещё предстоит узнать. На сейчас я уверен, что после развала Союза, многие из них стали влиятельными и сказочно богатыми господами.
Что-то мне подсказывает, что в их среде обязательно появятся олигархи, содержащие целые политические партии, и крупные чиновники, курирующие действие силовых структур.
Правда, по-прежнему непонятно, зачем они держали в следственных органах, человека, который под них копал? И только в тот момент, когда я реально что-то узнал, меня сразу убрали. Но всё же почему они не сделали этого раньше?
А ещё, я так и не понял, зачем мой свидетель Антон Львович Воронцов, явно являющийся членом организации, провёл десятки лет в старой квартире, причём сидя в коляске. Конечно, Воронцов не бедствовал, но меня всё равно мучил вопрос, кто его заставил уйти в безвылазное, добровольное затворничество?
Что-то явно произошло? И я был уверен, что мне поможет во всём разобраться, только обстоятельный допрос более молодой версии Воронцова. Он обязан мне ответить на все накопившиеся вопросы.
А если учесть, что в восьмидесятые, организация только начала возрождать свою структуру после долгой спячки, то начинать рубить это деревце надо прямо сейчас.
— Лейтенант! Александр Иванович! — возгласы судьи матча, являющегося по совместительству начальником
Посмотрев на то место, где стоял Воронцов, я увидел, что он исчез. Толпа граждан, спускающихся с трибун, тоже начала неспешно рассасываться.
— Андрей Петрович, ты чего-то хотел? — спросил я, повернувшись к судье.
— Да. С тобой хочет поговорить Поликарпов.
— Тренер комбинатовской команды. С чего бы это? — Деланно удивился я. При этом я ожидал вызова на подобный разговор и даже добивался его всеми своими действиями. Так что гонец меня не удивил. — Ладно, пойдём поговорим.
Пройдя за судьёй до беговой дорожки, я заметил Поликарпова, стоявшего в сторонке от группы комбинатовских игроков, и направился прямо к нему.
— Семён Александрович, здравствуйте — вежливо поздоровался я, и тренер, кивнув в ответ, протянул руку.
Пожав его сильную ладонь, я замер. После чего Поликарпов пристально осмотрел меня с головы до ног. Я же в это время поймал в фокус, группу начальства комбината во главе с Егоровым и подметил, что пока другие бурно обсуждают матч, он на нас откровенно косился.
— Александр, скажи, чего ты хочешь? — неожиданно прямо спросил Поликарпов, заставив меня ухмыльнуться.
— Хочу гарем, состоящий из танцовщиц ансамбля Берёзка. Два миллиона долларов двадцатками. Домик в Сочи и личный вертолёт «Ми-8» — выпалил я, первое, что пришло в голову, тем самым дав понять Поликарпову, что не нужно задавать вопросы, а нужно озвучивать конкретные предложения.
Цеховики давно догадались, что я откуда-то узнал о подпольном производстве, по пошиву джинсы. Но они не понимают, почему я не сообщил куда надо об их бизнесе.
Они поняли, мне что-то нужно от них, но не знают, чего конкретно я хочу. И это всю их компанию выводит из себя и заставляет нервничать.
Были бы сейчас девяностые, такого человека как я, просто вывезли в лес и прикопали. Но в этот временной период они не могут на это пойти. Нет, наверняка кто-то из цеховиков предлагал решить мой вопрос подобным способом, но все остальные, разумеется, отказались в этом участвовать. Ведь переступить эту невидимую черту первый раз, очень трудно. Я это знаю, ибо у меня имеется личный опыт в прошлой жизни.
И вот теперь, учитывая все эти факторы, они, наконец, решили договориться. Разумеется, намереваясь обойтись, как можно меньшими издержками и при возможности, как можно сильнее меня замазав.
— Александр, мы же разумные люди. Нам надо прийти к какому-то единому знаменателю — Поликарпов заговорил вкрадчиво, явно показывая, что готов принять мои условия.
— Хорошо Семён Александрович, я могу прямо сейчас огласить то, чего хочу. — Отлично понимая, что пережимать нельзя, я указал на Кошеля. — Вам нравится, как играет вон тот парень?