Участковый. Назад в СССР
Шрифт:
Глава 4
Первый день
Сбрив недельную щетину, я плеснул на ладонь тройного одеколона и похлопал по щекам. Видеть в зеркале вместо морщинистой рожи пятидесятилетнего мужика, загорелое лицо молодого мужчины, было необычно.
Уж чего, чего, а после смерти переместиться в тело дяди Саши, в восьмидесятый год, я точно не ожидал. Сколько ему сейчас? Кажется, двадцать восемь.
До этого я уже помылся в душе, и, не обнаружив пасты, почистил зубы мятным зубным порошком. Закончив с утренним моционом, на всякий случай проверил пейзаж за окном. Двухкомнатная
С вчерашнего вечера ничего не изменилось. Я смог рассмотреть знакомые с детства улочки и частный сектор. Взяв обнаруженный на подоконнике бинокль, сумел найти за раскидистыми яблонями силуэт одноэтажного домика. Место, куда меня принесли из роддома, находилось в двух километрах отсюда. Если ничего не изменилось, то прямо сейчас там должны жить мои родители и я, их десятилетний отпрыск.
Я представил, как снова встречу родных людей, и руки задрожали. А ведь отец грозился по телефону, что сегодня вечером наведается с проверкой в логово дяди Саши. А тут такой бардак. Придётся срочно наводить порядок. Да и позавтракать не помешало бы, а то получивший алкогольное отравление организм до сих пор немного потряхивает.
Включив телевизор, я узнал начинавшуюся передачу Вокруг Света и понял, что сегодня суббота. Вернувшись к отрывному календарю, вырвал листочки до двадцать шестого Апреля. Выходило, что через четыре дня в СССР начнутся майские праздники.
Не знаю, что там случилось в небесной канцелярии, но сам факт отката до 1980 года меня вполне устраивал. Ведь маньяка, можно ловить и здесь.
Проснувшись я вспомнил произошедшее. Не особо верилось, что мой убийца, лицо которого проявилось в отражении оконного стекла, тот самый изначальный маньяк. Уж больно молодо он выглядел для весьма пожилого человека. Однако прямо сейчас где-то в союзе живёт тот, кто был его учителем или отцом. И теперь я намеревался продолжить поиски этой твари. А помогут мне координаты его преступлений, о которых я помнил всё, и молодое тело дяди Саши.
Все члены моего семейства пока целы и здоровы. В моём прошлом, судьба к родне была чересчур немилостива.
Отец погиб через сутки после закрытия Московской Олимпиады. Дежуря на усилении в центральной части Москвы, капитан милиции Пётр Горюнов, принял участие в поимке особо опасного преступника и получил пистолетную пулю в сердце.
Моя мать, Валентина Горюнова попала в злополучную арку через год. И я до сих пор не выяснил, какого чёрта она забыла там ночью. В версию, где произошла любовная встреча с таинственным незнакомцем как-то не верилось.
Родной брат матери, Александр Иванович Расторгуев, это отдельная песня. До стремительного скатывания в алкогольную трясину он был серьёзным спортсменом и восемь лет прослужил в милиции. Насколько я помню, последние два года, местным участковым.
В десять лет я мало что понимал, но навсегда запомнил его потухший взгляд. Скатился он быстро. Сначала смертельно разругался с молодой женой. Выгнал её из этой самой квартиры и подал на развод. Какое-то время выпивал по чуть и старался это
Отец с матерью очень переживали. Думали, что перебесится и одумается. Они пытались вырвать дядю Сашу из лап зелёного змея, но не удалось. Я не в курсе, что именно случилось, но во время этих майских праздников, старший лейтенант милиции Александр Расторгуев, напился на службе и разбил лицо кому-то из непосредственных начальников.
И с этого момента у него началась совсем другая жизнь. Ещё живой отец сумел договориться, и его не посадили. А вот из органов его выперли. Причём с волчьим билетом. Последний год жизни, дядя Саша работал грузчиком в местном универсаме.
Он продолжал беспробудно пить. С женой так и не помирился. Ходили слухи, встречался с одной из продавщиц магазина. Всё это продолжалось до тех пор, пока его не нашли, в двадцати километрах отсюда, на окраине Москвы. Я не видел заключение, судмедэксперта, но слышал, как мать шепталась на кухне с бывшей женой дяди Саши. По официальной версии следствия, он умер от отравления алкоголем. Но мать считала, в деле много неясностей, и что-то там не чисто. Обещала разобраться.
Ничего, мам, теперь точно во всём разберёмся и всех накажем. Тем более бухать в теле дяди Саши я точно не собирался и разумеется готов был сделать всё, чтобы родители остались в живых.
Я начал вспоминать то время, где оказался. Восьмидесятый, это год Московской Олимпиады и рассвет Брежневского застоя. Союз ещё не перешёл черту невозврата, но весьма к ней близок. А ведь я могу попытаться предотвратить что-то из будущих потрясений, обрушившихся на нашу многострадальную страну.
Сейчас самые последние годы Брежневского застоя. Даёшь план пятилетки за три года. Догоним и перегоним запад. И хотя жизнь в СССР точно не назовёшь плохой для простого народа, отрыв партийной номенклатуры от смертных, уже состоялся. А значит, скатывание страны в пропасть практически неизбежно.
Как первый звоночек, афганская война, начавшаяся за год до Олимпиады восемьдесят. А после смерти Брежнева начнётся смертельный падеж престарелых генсеков, закончившийся приходом к власти Горбачёва.
Поначалу, молодого партийного функционера, приняли как нечто позитивное. Но впоследствии меченный оказался именно тем, кто с удовольствием вбивал гвозди в крышку гроба с названием Союз Советских Социалистических Республик.
Сначала ускорение, потом мнимая перестройка, Чернобыль, сухой закон. Объединение германий — без прописанных на бумаге гарантий для Советского Союза. Невыгодные договоры о разоружении. И всё это сопровождали популизм и пустая говорильня, в которую мы все тогда верили.
Подобное можно перечислять долго.
И всё-таки похоже, распад СССР неизбежен. По крайней мере я не верил, что могу хоть как-то этому помешать. Кто послушает молодого лейтенанта милиции, порождающего предсказания и дающего советы, как лучше действовать в той или иной ситуации и что нужно исправить.
За подобные выкрутасы в лучшем случае выставят из органов и упекут в дурку. В худшем, мной заинтересуется КГБ. А из милиции мне сейчас уходить никак нельзя. Ибо служба значительно облегчит то, чем я собираюсь заняться.