Учебник семейных отношений. От ссор – к согласию. Минимизируйте ссоры, научитесь взаимопониманию и не потеряйте себя
Шрифт:
При этом ревность мужчин более глубинная, биогенная. Ставились ужасные эксперименты (чего только не сделают шизоиды-ученые ради установления истины!). Самец шимпанзе отсаживался в клетку, которую ставили рядом с клеткой, где остался его гарем. Теперь даже дети знают, что у многих животных самцы формируют гаремы. Так вот, в клетку с его гаремом у него на глазах подсаживали другого самца, который делал с самками что хотел. А наш-то мог только видеть, но сделать ничего не мог. Он страдал и умирал от инфаркта миокарда. Отсаживали самочку. Она страдала… но не умирала.
Боятся мужья женской неверности. И сопротивляются
Причина № 12
Пусть не главная, но все же. До брака обеды, ужины, завтраки ему готовила мама. После женитьбы эта почетная функция чаще всего переходит к жене. Развод. Ну не то чтобы он остался голодным, но вселенная вдруг сдвинулась с места. Рушится дом, рушатся стереотипы, рушится мир. Холодно, голодно, неуютно без домашнего борща и котлет. В прокуренной (из-за психотравмы) квартире. И это тоже психическое воздействие на него; при перспективе остаться без обеда (это она не оставила ему обед) он чувствует себя беспомощным. А потому опять же не хочет развода.
Причина № 13
А теперь снова о том, что важнее. Может быть, даже важнее всего. Я говорил, что жена-мать в случае разлада может ребенка мужу «дать», а может и «не дать». И говорил, что здесь ребенок выступает как объект. Но даже и пятилетний ребенок уже субъект, у него свои мотивы, свои понятия о жизни. Очень зависимые, впрочем, от влияния мамы. Он знает, что в случае развода останется с мамой. Ведь так уже случилось с другими детьми. И к естественной пуповинной привязанности присоединяется еще и то, что он видит: мама – в доме начальница. Мама дает папе деньги на обед-сигареты, а ему, ребенку, на завтрак-мороженое. Понятно, папа больше, поэтому папе мама дает больше, но и ему, и папе дает мама. И в этом отношении он с папой – на равных.
А вот выходной. Папа и сын что-то конструируют, мама готовит вкусный обед. С кухни доносятся манящие запахи. Мама – главный маг и магистр! – объявляет: «Ну, мужчины, руки помыли? Марш за стол!» И он с ребенком как бы в одном вольере. Как справедливо заметил писатель-человековед Леонид Жуховицкий, для маленького ребенка кормилец тот, кто ставит кашу на стол. И в результате ребенок, даже мальчик, при ссорах родителей эмоционально объединяется с мамой. Отец оказывается в изоляции и переживает угрозу разрыва и с ребенком. Нет, развод подобен смерти!
Итак, у нас набралось целых тринадцать причин (чертова дюжина), по которым молодые мужчины не хотят развода… Складывается впечатление, что женщина ценит брак до брака. Сколько усилий и ухищрений – чтобы выйти замуж, сколько страданий, что не замужем! «Старая дева», «засиделась в девках», «никому не нужна» – слезы, упреки в адрес родителей, а родителей – в ее адрес… Мужчины не женятся – «не дают себя окрутить», «еще не нагулялся», «еще не создал основы для семьи»… Но вот женился – и боится развода, ценит брак в браке.
А она уже не помнит времени, когда страдала, и стремится освободиться от пут.
Выберем из этого абзаца слова для слогана:
Женщина ценит брак до брака, а мужчина ценит брак в браке.
А теперь давайте разберемся в психологических проблемах,
Развод – это маленькая смерть
Сократ:
– Люди разводятся сразу: решили – и развелись? Или то разойдутся, то сойдутся, то снова разойдутся, то снова сойдутся – и в конце концов разойдутся и разведутся?
Хор:
– Конечно, второй вариант.
Сократ:
– А первый встречается?
Хор:
– Крайне редко. Как исключение.
Ну что же, эта маета – разойдутся-сойдутся-разойдутся-сойдутся – часто продолжается довольно долго. Чем она обусловлена? Здесь уже я не решаюсь спрашивать хор народных голосов. Объясню все сам, как понимаю. А читатель пусть соглашается или подправляет мои интерпретации специалиста.
Когда накапливаются отрицательные впечатления и когда к положительному мы уже привыкли (см. иллюзию взаимной оценки) – отрицательное в партнере нас начинает раздражать. От него хочется освободиться. Возникает внутренний конфликт «приближение-избегание» по Курту Левину, тому самому, который уехал от Гитлера в США до большой войны. Поясню. Левин выделил три вида внутриличностных конфликтов.
Самый каверзный мы уже назвали: «приближение-избегание». Я хочу любоваться красотой жены, но не хочу терпеть ее капризы. Есть конфликт «приближение-приближение»: хочу в кино и хочу пообедать. «Избегание-избегание»: хочу избежать упреков в том, что съел пирожное, и хочу избежать голода…
Так вот этот самый каверзный внутренний конфликт «приближение-избегание» имеет к нашей теме самое близкое отношение. И даже пример для пояснения – хочу красоту, но надоели капризы – мы привели прямо по теме. Дальше события тоже известны: к красоте привык, а капризы все время терроризируют, отрицательные впечатления от них накапливаются. Аналогичные переживания у жены: хочу его статус и заработки, но надоели донельзя придирки к тому, что хожу непричесанная. Отрицательные впечатления опять-таки накапливаются и зашкаливают, а к плюсам наступает безразличие. И тогда у обоих созревает решение – разойтись.
Разошлись. Разрыв. По законам вытеснения, открытым Зигмундом Фрейдом, отрицательные впечатления забываются. Вспоминаются и помнятся положительные. Подобные внутриличностные события называются психической защитой. Психика защищается от неприятных переживаний. А замены супруга на другого, лучшего, нет. И начинается обратный процесс – надо сойтись…
Сошлись! Снова лезут в глаза минусы. Надо разойтись…
Да, действительно похоже на маятник: разошлись – сошлись – разошлись – сошлись – разошлись – сошлись…
Но со словом «маятник» возникает еще одна ассоциация. Близко здесь по смыслу и слово «маяться». Они и маются. Поэтому я и употребил слово «маета». И эта маета продолжается до того момента, пока кто-нибудь все-таки не находит замену.
А другой остается один. А вот когда он действительно остается один… это смерти подобно. Но смерть занимает одно мгновение – если не считать пресловутого коридора со светом в конце тоннеля. А здесь одиночество, которое, кажется, длится целую вечность. Все же, поскольку не в полное небытие переходим, я и позволил себе метафору «маленькая смерть».