Ученье – свет, а богов тьма
Шрифт:
– Да, и что, по-твоему, он заслужил?
– Ну ладно тебе, Лиза. – Азамат отмахивается. – Мы же все обсудили вчера. Я сам виноват. Ну что тебе, жалко, что ребенок погуляет немного?
– Я считаю, что после вчерашнего он не имеет права на развлечения.
– Ты очень строгая, – пьяно вздыхает Азамат. – Тебе-то он ничего не сделал, а я не сержусь.
– Я заметила, – цежу. – И меня это сильно печалит. Может быть, ты хотя бы поговоришь с ним сейчас? У него есть что тебе сказать.
– Зна-аю я все, что он мне может сказать, – тянет Азамат. – И слушать этого не хочу. Лиза, мне уже все равно,
– Азамат! – ахаю я, но он уже идет обратно в кухню. – Постой, мы не закончили! Ты рехнулся совсем, что ли? Я так ни одного из вас никуда не отпущу!
– Лиза-хон, что за шум? – пьяно скалится Арон из-за стола. – Присоединяйтесь!
– Азамат, это никуда не годится! – продолжаю я, игнорируя Арона. – Ты не можешь вот так ему все позволять, просто чтобы ему понравиться. Хорошо, пусть будет другое наказание, но нельзя оставить все как есть!
– А, так юный князь провинился? – доходит до Арона. – Так всыпь ему ремнем, как отец, бывало, и дело с концом.
Азамат вскидывается.
– Я никогда не буду бить своих детей! – рыкает он так неожиданно и громко, что мы все приседаем.
– Почему? – удивленно спрашивает Арон. – Это очень здорово помогает.
– Потому! – продолжает Азамат тем же грохочущим голосом. – Тебя отец бил, может, раз в год. А меня несколько раз в месяц! Я знаю, каково это!
– Ох ты ж, – бормочет Арон, сползая немного по спинке стула. – Нет, ну дело твое, конечно… А что он натворил-то?
– Да ничего особенного, – буркает Азамат. – Наговорил мне гадостей, повысил голос. Забудь. Все в силе.
– Не-е-е, – внезапно возмущенно протягивает Арон и стучит кулаком по краю стола, с трудом попадая. – Ты что, брат! Если б мой мне нахамил, он бы еще неделю сидеть не смог! Нетушки, такого засранца на охоту брать нельзя. Ты что, Азамат, совсем парня распустил. Я с ним вместе не пойду. Пускай сначала заслужит. А то ишь, глаза горят, пострелять охота! Никакой охоты!
Я даже не знаю, радоваться или нет, что Арон подключился к разговору. С одной стороны, он прав, и Азамату полезно напоминание, кто в доме хозяин. С другой, эти варварские представления… неудивительно, что сын Арона такой странный, если отец его регулярно избивает.
Азамат некоторое время мечется и хмурится, но в конце концов сдается.
– Ладно, все отменяется. Кир, иди спать. Немедленно.
Ребенок одаривает меня хмурым взглядом и уходит, не сказав ни слова.
– Азамат, я тебя очень прошу, поговори с ним, – напоминаю я.
– Завтра поговорю, – буркает Азамат. – Сейчас я слишком пьяный.
Я тяжело вздыхаю и иду к себе в кабинет за таблетками от похмелья. Вот уж не думала, что их надо держать в кухонной аптечке.
Спать Азамат ложится с краю кровати и отвернувшись от меня. Бормочет что-то про то, что я не люблю запах хримги, и засыпает. Мне ничего не остается, как последовать его примеру.
Меня будит радионяня. Спросонок оглядевшись и поняв, что Азамата рядом нет, я нашариваю тапки и несусь в детскую. Все хорошо, малыш проснулся и требует завтрак и чистый подгузник. Однако
Когда я спускаюсь вниз и обнаруживаю, что на кухне даже не пахнет завтраком, у меня закрадываются неприятные подозрения. Азамат не обнаруживается ни в одной из комнат, и Кира тоже нет. На третьем этаже под восемью одеялами мирно дрыхнет Арон. Ну хоть этот никуда не делся. Снова спускаюсь вниз, накидываю куртку поверх себя и мелкого и тащусь на стоянку. Стойла закрыты, но в них только одна серая лошадь. Значит, поехали кататься. Ладно, может, поговорят. Возвращаюсь в дом и на всякий случай проверяю чулан – и высказываюсь, как Алэку лучше бы не слышать. Двух ружей нет, не считая того, что Кир утопил. Значит, Азамат, вместо того чтобы не брать Кира, решил не брать Арона. Отлично. Боже, лишь бы вернулись целыми. А то один психанет, другой распереживается… Ну, муженек, ну я тебе устрою…
Арон спит долго и спускается совершенно разбитый.
– Ох, ну я вчера и напился… – стонет он. – Хотон-хон, у вас ничего нет от головы?
Меня подмывает ему мстительно отказать за то, что мужа опоил, но выслушивать его стенания тоже не очень хочется, да еще, не дай бог, испачкает мне пробковый пол…
– На, проглоти, запей водой.
После таблетки Арон быстро приходит в себя и начинает озираться.
– А где Азамат?
– Пошел на охоту с Киром, – невозмутимо сообщаю я.
– Вот те раз! – восклицает Арон. – Ну он дает. Вчера же договорились! А, вечно под ним гвоздь в подушке. Ну ладно, давайте я хоть завтрак сделаю…
Пока Арон готовит, я берусь за начатый гобелен. Не вязать же шарф Киру, когда он так себя ведет! От гобелена у меня сделана треть – лента узора по краю, кусочек пейзажа и ноги. Весь день я маньячно строчу ряды, иногда прерываясь на попытки позвонить Азамату. Но он вне покрытия, а над ухом непрерывно зудит Арон – что-то рассказывает о своих детях, о детстве Азамата, о том, за что ему влетало и как именно, как страшно сердился отец… Судя по этим воспоминаниям, Ийзих-хон была права. Аравата и правда больше всего бесило, что Азамат не честолюбив.
Байч-Харахи возвращаются затемно. Я слышу ржание, беру сковородку поувесистее и встаю сбоку от входной двери. Увы, реакция у Азамата хорошая, и он ловит сковородку в воздухе, войдя первым.
– Он извинился! – быстро и весело говорит муж.
– Да ну! – поражаюсь я.
– Да-да, – часто кивает Азамат, и по тому, как светится в темноте прихожей его физиономия, я понимаю, что так и есть. – Мы все очень подробно обсудили.
Кир топчется в дверях, тайком улыбаясь.
Я прищуриваюсь.
– Что, прямо утром встал и извинился?
– Лиза, ну что ты придираешься! – Азамат закатывает глаза. – Я тебе сообщаю факт: он извинился. И мы хорошо провели время. Тебе так принципиально, в какой последовательности?
Я вздыхаю:
– Ты неисправим. Чего наохотили-то?
– У-у… Всего-всего. Куропаток, фазанов, кроликов. – Он потрясает большим мешком, к счастью, непромокаемым. – А у Кира вон степная антилопа.
Я только теперь замечаю, что у Кира через плечо перекинута какая-то палка. При ближайшем рассмотрении это оказываются задние ноги с копытами.