Ученица для ведьмака
Шрифт:
Я тут же раскрыла книгу, быстро пробежала глазами по первым главам.
— Баба Тоня, ну нет тут ничего такого от измены, — заявила я, после пятиминутных поисков.
— Что же ты искала?
— Заклинание на потенцию, например. Ну чтоб достоинство его отсохло, и он им пользоваться не смог.
Бабушка удивлённо хмыкнула, видимо, не ожидая от меня такой жестокости.
— Сделать мужчину бессильным — это уже крайняя мера. Можно просто заставить болеть какую-нибудь часть тела. Вот я так и сделала. Дала ей травы, да шепнула на
— Так, а как он поймёт, что это наказание?
— Как домой приехал, сестра ему с порога: "Ну что нравится болеть?". Он, естественно, не в понятках. Она ему чайку с травой другой заварила, у него все и прошло. И предупредила: "Ещё раз налево пойдешь то же самое сделаю, но уже не с горлом".
— И что? Помогло? Не изменял больше?
— Как отрезало. Сколько лет живут вместе, каждый раз при встрече благодарит.
Я смотрела на неё во все глаза.
"Ну как этот человек может быть плохим, если на самом деле она ничего злого и не сделала".
— Баба Тоня, а я так смогу?
— Если захочешь, конечно, сможешь, — она нежно похлопала меня по плечу. — Вот заклинаньица запомнишь, да травы выучишь и всё у тебя получится.
Хотелось верить, ведь мысли о спасении детских душ меня не покидали ни на минуту.
— А травы мне тоже по книге учить? — спросила я бабушку.
— Не, что ты.
Она прекратила раскатывать тесто, отложила скалку в сторону и, махнув рукой, чтобы я шла за ней, вышла из кухни. Слева от входа находилась дверь в маленькую каморку. С потолка свисали всевозможные пучки трав. От их разнообразия у меня разбежались глаза.
— Вот это полынь, а это мята, шалфей, одуванчик, гвоздика, крапива, донник. Все лето собирала, — показывала она на разные пучки.
— Как же их много.
— Это только половина того что нужно, остальные у нас не растут.
Так прошёл месяц. Золотые пейзажи осени незаметно сменились, оголившимися деревьями и пожухлой травой. Мне нужно было вернуться домой, папа просил приехать на ближайшем автобусе. В последний вечер перед отъездом, мы уютно расположились перед телевизором, я всё-таки решилась и рассказала про детские души, про козлорогого и даже заикнулась про незнакомца из снов. Баба Тоня долго смотрела на меня, я знала этот взгляд, который одновременно и оценивал, и сочувствовал. Наконец ответила:
— Одна ты не справишься. Это даже мне не под силу. Только с кем-то в паре можно его одолеть. С виду он выглядит хоть маленьким и мерзким, но на самом же деле он может принимать разный облик. Другой вопрос — хочешь ли ты оставить врача живым?
— Наверно, да. Как я могу судить его, не зная, как он подцепил этого демона?
— Ох, тяжело тебе будет. Пытаться разобраться, чтобы поступить справедливо — это ещё та морока, тем более неблагодарная.
— А
И не важно стала ли я ведьмой или нет, но совесть-то всегда со мной. Я не хочу всю жизнь мучаться от осознания, что могла поступить правильно, а поступила так, как было легче.
Баба Тоня лишь тяжело вздохнула и покачала головой. Конечно, она была со мной не согласна. С высоты её опыта мои попытки жить правильно, казались бессмысленными, но она не стала меня разуверять. Время покажет.
— Кстати, о твоём отце. Расскажи ему всё, он тебе даже больше поможет, чем я.
— Мой отец?!
— Да. Твой. Он не всегда читал проповеди. Было время, когда мы с ним изгоняли бесов и боролись с нечистыми.
Я смотрела на неё во все глаза, мысленно представляя её и отца персонажами фильма. Он в кожаной куртке и тёмных очках, она под стать ему, борются с демонами. Сюжет голливудского блокбастера, но баба Тоня тут же развеяла мои фантазии.
— Он ведь раньше ходить не мог.
— Кто? — я непонимающе смотрела на неё.
— Да отец твой.
— Я никогда про это не слышала.
— Приедешь — спроси. Он много интересного рассказать может.
— Что ни день, то новое открытие, — прокомментировала я свою жизнь.
На следующий день мы попрощались. Я обещала приехать к ней через месяц.
На автовокзале меня уже встречал отец. Мы обнялись. Теперь я смотрела на него другими глазами. В волосах добавились седые пряди, всегда грустные глаза наполнялись искорками счастья, когда рядом была мама. Этот скромный невысокий мужчина скрывал от своей семьи целый мистический мир, и мне ужасно хотелось чтобы он поделился со мной хотя бы частью историй.
— Папа, а почему ты никогда не рассказывал, что не мог ходить.
Мы уже ехали в машине, когда я неожиданно спросила его об этом.
— И кто же тебе поведал сию историю? — он удивлённо бросил взгляд в мою сторону.
— А ты как думаешь?
— Баба Тоня?
— Ага.
— Что ещё интересного она рассказала? — отец говорил как ни в чём не бывало, глядя на дорогу, но я заметила как побелели его пальцы, крепко сжимающие руль.
— Много чего. Так ты расскажешь?
— Конечно, расскажу. Только давай поговорим об этом дома. Если рассказывать про всё, то займёт много времени, а мы уже почти приехали.
Я кивнула. Из магнитолы рычали басы христианской группы. Меня всегда поражал отец своей непохожестью на других. В выборе музыкальных композиций придерживался своих же принципов: вместо того чтобы выбрать что-то классическое, он слушал рок. Священник бунтарь — и я уважала его именно за это — он не придерживался чьих-то взглядов, не боялся пересудов. Если хотел слушать Цоя или Кипелова, то слушал, не боясь осуждения, мог поиграть в стрелялку на приставке, мог поговорить с бомжом, если считал нужным. Он всегда говорил: "Главное, что у тебя внутри".