Ученица ведьмы и узы проклятой крови
Шрифт:
Катрин разбудил внезапный стук в дверь. Стучали громко и без остановки. Камин уже потух, а отсутствие окон позволяло мраку чувствовать себя здесь вольготно. Катрин посмотрела на кровать Веры и поняла, что в комнате она одна. Определить, который теперь час, было невозможно, но, судя по держащейся в теле усталости и сильно слипающимся глазам, всё ещё была ночь.
Тук-тук-тук-тук-тук-тук – глухо и монотонно разлеталось по всем углам.
«Кто это?» – спросил Катрин её внутренний
– Кто там?!
Ответа не последовало, но стук не прекратился, словно с другой стороны двери кто-то усердно пытался заколотить гвоздь, а дерево не поддавалось.
– Вера, это ты?! – голос у Катрин ломался от волнения.
Кажется, это не Вера. Но кто тогда? Стук становился чаще, нарастал одновременно с пульсом Катрин. Он сводил с ума, пугал до спазмов в затылке, заставлял прятаться. Ведьмочка забилась в угол кровати и, поджав ноги, шарила глазами по комнате в поисках предметов, способных стать оружием. Энергии в ней было не больше, чем в шкурах на полу, поэтому рассчитывать на магию она не могла.
– Что вам нужно?! – не выдержала Катрин и перешла на крик. – Закрыто! Слышите?! Я не смогу вам открыть!
Стук оборвался. Послышался металлический скрежет. С той стороны в замочную скважину вставляли ключ. Поворот, ещё один. Хорошо смазанные петли не издали ни звука, и дверь бесшумно прокрутилась на них. В проёме стояла женщина. Сердце Катрин молотило грудную клетку изнутри. Вдруг сам собой разжёгся камин, и огонь моментально спугнул мрак. В дверях стояла Вера, глаза её были закрыты.
Ведьма бесшумно прошла по комнате, словно призрак прошлого, и, скинув с себя верхнюю одежду, легла в постель. Из незакрытой двери в комнату проникал густой мрак. Боясь, что оттуда вынырнет что-то пострашнее, чем гуляющая во сне ведьма, Катрин вскочила и побежала к двери, чтобы закрыть её. Не решаясь выглянуть в коридор, девочка быстро потянула за ручку, и когда дверь уже практически была закрыта, увидела, что на полу что-то блеснуло. Катрин всмотрелась в темноту и с трудом смогла разглядеть контур сложенного листка.
Подцепив с пола небольшую бумажку, она закрыла дверь и, боясь нарушить тишину, добежала до кровати на цыпочках. Вера спала, отвернувшись к стенке. Катрин присела на кровать так, чтобы свет от камина падал на листок. Пляшущие вверх-вниз буквы, выведенные дрожащей рукой, складывались всего в два слова: «SмотRит Bудуchие».
«Неужели есть кто-то, кто учился в школе хуже меня? – подумала Катрин, но тут до неё дошло, что, возможно, человек просто плохо говорил на её языке. – Должно быть, кто-то обронил этот листок, и здесь нет ничего важного», – успокаивала она себя, надеясь, что весь этот ночной инцидент просто недоразумение.
Огонь в камине по-прежнему весело плясал и потрескивал своими несгораемыми дровами. Катрин всё ещё не могла успокоиться.
– Она не успеет… Он умрёт.
Катрин отвернулась к стенке и натянула одеяло на голову.
«Пожалуйста, пусть наступит утро, умоляю, пусть наступит утро!» – повторяла девочка про себя.
– Полдень. Красные. Книга. Филин, – снова прозвучал голос, который лишь отдалённо напоминал Верин.
Катрин много раз слышала, как пьяный отец бубнит что-то несвязное во сне или даже орёт, но слова Веры почему-то внушали страх. Теряясь в собственных мыслях, Катрин не заметила, как уснула.
– Весь день собираешься дрыхнуть? – звонко позвал её сквозь сновидения привычный голос Веры.
Катрин зевнула и, сев на кровати, принялась тереть глаза, изгоняя из них остатки сна. Голова гудела, как после трёх литров дешёвого пива и сигарет.
– Что, головка бо-бо? – голос у Веры был раздражающе жизнерадостным и свежим, словно она не пропадала полночи чёрт знает где и не вытворяла всё то, что чуть не довело Катрин до сердечного приступа.
– Винишко здесь знатное – с одного бокала так уносит, ух, что порой не можешь понять, где реальность, а где пьяный сон! – не дождавшись ответа ученицы, продолжила свой монолог ведьма, расчёсывая волосы у зеркала, висевшего на дверце платяного шкафа. – Лично я спала как убитая. А ты?
– Где ты была полночи? – требовала ответа Катрин от Веры, словно жена от загулявшего мужа.
– Я спала. – невозмутимо ответила та. – А ты?
– На ходу спала?
– Что ты хочешь этим сказать, девочка?! – голос у Веры постепенно начал меняться в сторону привычного, напоминающего расстроенную скрипку, которую невозможно слушать, но приходится.
– Ты пришла посреди ночи и тарабанила в дверь как ненормальная.
– Может, тебе воды принести? – спросила Вера, озабоченно взглянув на Катрин.
– Зачем?
– Судя по всему, у тебя похмелье. Ты вчера за ужином неслабо накидалась, – Вера говорила это так спокойно и естественно, словно Катрин не помнила, что выпила всего один бокал вместе с ней.
– Что ты такое говоришь? Я выпила не больше твоего, всего один бокал. Потом ты заперла меня здесь, и я не могла выйти даже в туалет!
– Один бокал? Ха, вчера за ужином ты допила всю бутылку, которую принес нам Бурдюк.
«Видимо это прозвище бармена», – подумала Катрин.
– Я прекрасно помню, сколько я выпила! – настаивала девочка.
– А что ещё ты помнишь?
– Говорю же, ты заперла меня, и я легла спать. А ночью ты начала стучаться в дверь.
– Не хочешь взглянуть на свои пальцы? – Вера вопросительно вскинула бровь.