Ученица
Шрифт:
Он протянул мне руку, и я ухватилась за нее, словно она — мой спасательный круг. Опасаясь шагать в зеркальную поверхность так же легко, как это сделала Змея, я протянула руку, чтобы коснуться стекла, но его не было. Точнее, оно было для моих глаз, но на ощупь там была пустота.
— Однажды я научу тебя открывать этот проход, ну а пока просто входи, он уже открыт.
Я немного недоверчиво посмотрела на него, а потом вдохнула поглубже, будто собиралась нырять, зажмурилась и шагнула первая, втаскивая и его за собой. И у меня получилось!
Как и Кевин, вошедший последним, я с искренним интересом оглядывалась в этой странной пустоте,
Змея и Лестер опустились на воздух, будто в кресла. Лестер в своем развалился, а моя бывшая наставница сидела хоть и вольно, но немного напряженнее. Мы с Кевином стояли за его правым и левым плечом, и я положила ладонь ему на плечо:
— Как здесь сесть?
Лестер повернулся на меня и похлопал по плечу рукой:
— Пока никак. Не вмешивайся в разговор, пожалуйста.
— Да у вас и разговора никакого нет, вы сидите и молчите, — нахмурилась я.
Каллисто перевела взгляд на меня с полуулыбкой, похоже, я ставила Лестера в неловкое положение своими словами, и я решила замолчать. Потом все спрошу.
Первым явился неизвестный мне мужчина. Густые темные волосы, темно-каштанове глаза и одет с иголочки, словно на приеме у короля. Взгляд у него такой цепкий, что мне не по себе стало, хорошо, что рядом Лестер.
Увидев сидящих рядом Каллисто и Лестера, он с интересом посмотрел на на всех нас, включая Кевина:
— Не уверен, что рад встрече с вами, Старейшина Эркель.
Тот осклабился в ухмылке:
— Присаживайся, Николас. После всего содеянного вами мирные переговоры без угроз — это больше, чем то, на что вы могли бы рассчитывать.
Мужчина секунду помедлил, выбирая, куда сесть, а потом прошел и опустился в кресло с другой стороны от Лестера. Теперь они вместе со Змеей сидели по бокам от него так, словно были частью круга, и остальную часть круга должны были занять остальные, кто еще не явился. А ещё такое их расположение натолкнуло меня на странную мысль, будто они собирались его от чего-то защищать.
Второй явилась уже известная мне Наоми Дия. В отличие от нашей прошлой встречи в портале Тьмы, я наконец смогла получше разглядеть ее. Здесь также было видно рог, рыжий глаз и татуировки по всему телу, только светились они не так ярко, и все это ей даже шло. А ещё здесь на ней почти не было одежды и было прекрасно видно ее крупную в меру натренированную фигуру, увешанную кольцами, браслетами и пирсингом. Увидев Лестера, она замерла, а оба ее глаза засветились одинаковым рыжим цветом.
— Я тоже рад тебя снова видеть, Наоми. Присаживайся, нечего на меня глазеть.
Она посмотрела на сидящих рядом с ним Каллисто и Николаса. Для нее это стало решающим фактором, заставившим ее не произнести больше ни слова, но сесть рядом с последним. Все остальные члены третьего круга появлялись молча, включая известного мне Рихарда, расположившегося рядом с Каллисто. И никто равнодушным к Лестеру не остался, здесь он был врагом для всех. Как только последний из них начал опускаться в свое невидимое кресло, Лестер окинул всех взглядом и заговорил:
— Я счел нужным немного ускорить события и явиться к вам пообщаться. Вы знаете, к чему приведет эта война. Я выловлю и истреблю вас по одному, но мне и самому не улыбается
— Ну конечно, ты-то правителем быть перестал, — отозвался один из мужчин, одетый в черные похожие на арабские одежды, явившийся последним.
— Однако, — Лестер продолжал, словно тот молчал, — я готов вернуться и оставить свою месть в стороне, а вас — в живых. А вот эти двое будут моими ближайшими помощниками.
Он указал обеими ладонями в стороны, имея в виду нас с Кевином.
— Сноходец в роли ближайшего помощника. Тот самый, кстати, что обещался отшельником на далёком острове провести остаток своей жизни, — с ехидцей отозвался Рихард. — Недурно вы устроились, Старейшина. А вот бывшая ученица Каллисто вызывает вопросы.
В его голосе не было ни капли уважения, несмотря на вежливую форму слов.
— Что ж, придется тебе оставить свои вопросы при себе, Рихард, потому что ответы тебя не касаются. А теперь давайте, голосуйте, или как вы тут решения теперь принимаете, — хмыкнул он, выражая пренебрежение к этому.
Вел он себя, как откровенное говно, на мой лично взгляд, нельзя таким быть, но об этом я поговорю с ним тоже без лишних ушей.
Ненадолго повисла тишина, каждый из присутствующих думал о своем. Говорить начал Николас:
— Проголосовать в самом деле стоит, вы правы, Старейшина, но по другому вопросу, — смотрел он при этом на всех остальных, не на Лестера. — Однако прежде, чем мы перейдем к этому, я возьму на себя обязанность объяснить текущую ситуацию.
И он повернулся на Лестера, теперь общаясь исключительно с ним:
— Глядя на вас, я вижу Старейшину, — он указал ладонью на нас с Кевином. — Вы сидите, за вашей спиной стоят двое ближайших помощников. Так было принято в ваше время сотни лет назад. Это — признак статуса, выражение вашего положения, которое влекло за собой весомость слов и вес в обществе. Но мир меняется. Это — то, чего не смогли принять прочие Старейшины, даже если они видели это. Вы были самым молодым среди них, и поэтому у меня есть мнение, что вы способны понять то, о чем я сейчас говорю. Мы сражались не со Старейшинами, мы уничтожали старую отжившую свое систему. Вся ваша речь обращена к тем, кого уже нет, и основана на правилах, которых больше нет. Мы уже не прежний третий круг. Все ваши слова продиктованы требованиями старого общества, которое погибло с последним убитым Старейшиной. Только вы один остались из того времени. Вы можете убить нас всех, но вы не вернетесь обратно в свое время, потому что меняемся не только мы, но и все эти люди, маги и не только, которых мы опекаем. Мир изменился и будет продолжать это делать.
С каждым его словом Лестер мрачнел. По еле заметно напрягшимся плечам я видела, что он готов ко всему, в том числе к немедленному нападению любого из членов третьего круга.
— Однако я вижу, что хоть и были рождены давным давно и росли в том, старом, обществе, вы — другой. Передо мной сейчас сидит Старейшина, не убивший сноходца и не запретивший свою школу магии. Старейшина, который в последние десять лет своего правления не отдал ни единого приказа о бессмысленном убийстве. Старейшина, не пытавшийся плести заговоры против прочих Старейшин с целью агрессии, а лишь для собственной обороны. Нам, слугам Старейшин, это всегда было отчетливо видно. Но самое главное, я вижу перед собой Старейшину, который еще помнит, что такое чувства.