Учение древних ариев
Шрифт:
Я сделал предположение о том, что причиной отклонения магнитной стрелки компаса и ошибкой в вычислениях было существование некоего магнитного поля, например, из-за залежей полезных ископаемых. Тогда я решил отправиться в Ниясар ночью, чтобы проверить данную гипотезу с помощью Полярной звезды. Проведенный ночной эксперимент действительно подтвердил правильность предположения и показал отклонение стрелки примерно в 10°.
Как только все ошибки были устранены, казалось, все стало на свои места. На восточную сторону четырехарочника «вернулась» линия АВ (восход Солнца в дни равноденствий), которая пересекалась у одного из восточных подножий с линией наблюдения С1D1, расположенной на 23,5° выше линии CD и
Но неожиданно возникла другая проблема: линия, которая должна была показывать день зимнего солнцестояния (EF), составляла с западом угол не 23,5°, а 37°, что на 13,5° больше, чем ожидалось. Почему?
С юго-восточной стороны четырехарочник плотной стеной ограждала высокая гора, и линия горизонта не была видна. Способ преодоления этого препятствия восходящими лучами Солнца в первый зимний день и должен был дать научное объяснение их направления движения. Работа по наблюдению была отложена до зимы. Но, к сожалению, наступление столь долгожданного, благословенного дня не способствовало развязке. Густой, как вата, туман покрыл все вокруг. И мы в ту холодную, туманную ночь несколько часов блуждали вокруг четырехарочника с надеждой, что, может быть, с наступлением утра туман рассеется, и наши поиски увенчаются успехом. Но, увы, стойкие, плотные тучи, спускавшиеся еще ниже и становившиеся еще толще, были слишком большими, чтобы позволить нам в этот день повстречаться с Солнцем. Наши работы отдалились еще на один год.
И вот снова пришла зима. За несколько дней до наступления зимнего солнцестояния, и особенно накануне вечером, мы не отрывали глаз от неба, моля, чтобы, не дай бог, его не затянуло тучами, или же нам не помешал утренний туман. Мы прибыли в Ниясар за час до восхода и увидели, что вокруг четырехарочника все было перекопано тяжелыми экскаваторами — наверное, в поисках сокровищ… Но тот, кто это сделал, не заметил истинного сокровища — самого четырехарочника. В ожидании золотых колосьев Солнца мы с волнением и тревогой кружили вокруг каменного здания, на этот раз переживая о том, что Солнце не выйдет ни на одну из рассчитанных линий наблюдения и ни одно из предположений не будет доказано.
Али Заиди, мой дорогой друг, занял позицию прямо напротив линии EF, которая, по моим расчетам, имела наилучшее положение, доказывающее календарное использование четырехарочника, и приготовился для встречи первого луча Солнца. Другие расположились несколько в стороне от него и строили догадки о точке восхода светила. Мое терпение было на исходе.
И вот Солнце начало восходить, заливая светом находившуюся рядом долину. А между нами и Солнцем по-прежнему непреодолимой преградой стояла возвышающаяся с юго-восточной стороны гора. Мы еле сдерживались от волнения, ни один из моих друзей до сих пор с таким нетерпением не наблюдал за восходом. Через несколько минут наш друг, который, для того чтобы раньше других увидеть рассвет, поднялся повыше в гору, с радостью сбежал вниз. Я тут же занял место на линии наблюдения и вдруг вспомнил замечательное творение Сияваша Касраи «Араш-лучник»: «По гриве гор медленно заскользила рука Солнца, тысячи золотых копий посыпалось в глаза Солнца».
А Солнце, выполняя обыденную для себя работу, степенно следовало своим строгим математическим курсом, увеличивая расстояние с западом до 23,5°, и, взойдя над горой, отклонилось от точки истинного восхода ровно на те самые 13,5°, оказавшись от точки востока (где оно восходит в дни равноденствий) на расстоянии 37°. И сразу же тонкий, длинный лучик протянулся по земле вдоль линии EF. Но если бы Солнце взошло над горой, хоть немного отклонившись в ту или иную сторону, у нас уже не было бы возможности наблюдать его в этой узкой расщелине (EF), так как одна из основ здания перекрыла бы лучу дорогу.
Как
Этот тонкий, длинный солнечный луч, который, заскользив по земле, все-таки прошел между арок, стал для нас тем самым истинным и вполне наблюдаемым символом рождения Солнца, символом рождения Митры — события, после которого дни начинают удлиняться, а ночи укорачиваться. Видимо, не случайно именно эти дни стали тем самым временем года, с которого люди начали отсчитывать «нашу эру», или Рождество Христово.
Теперь понятно, что расстояние в 37° между точкой равноденствия и точкой зимнего солнцестояния стало результатом существования горы на юго-восточном горизонте четырехарочника. Именно гора явилась причиной того, что прохождение солнечных лучей затянулось до подъема светила над горой, а положение Солнца от точки востока увеличилось на 13,5°.
Решение построить календарный четырехарочник в месте, на горизонте которого находится гора, было обусловлено тем, что во время восхода Солнца непогода (дымка, утренний туман), что особенно часто случается зимой, может помешать наблюдению прохождения солнечных лучей сквозь щели арок. Присутствие на пути Солнца горы увеличивает вероятность наблюдения его лучей на восходе, позволяя тем самым иметь постоянный и надежный определитель точного времени. Как дополнение, можно заметить, что в «обсерватории» Накше-Ростам и четырехарочнике Базэх-хор вероятность наблюдения солнечных лучей увеличили за счет возведения высокой стены.
Таким образом, исследуя ландшафтные неровности, окружающие четырехарочник, а также соотнося длину его стороны с шириной основы его арок, можно рассчитать отклонение Солнца от истинной точки восхода и получить угол, наиболее подходящий для наблюдения весеннего и осеннего равноденствий, зимнего и летнего солнцестояний. Не исключено, что этот угол будет несколько более или менее 23,5°.
Это дает полную картину связи между линиями наблюдения четырехарочника Ниясара и восходом Солнца в начале каждого времени года, возникновения света и тени внутри здания и снаружи него.
Изучение исследований Гияс-Абади заставляет пересмотреть вопрос о происхождении названия «Аташ-кух», что в переводе с фарси означает «Огненная гора» и в обиходе иранских зороастрийцев обозначает «Аташ-кядэ», или зороастрийский храм Огня. В те далекие времена, не исключено — еще с дозороастрийских времен, под «Огонь-горой» люди понимали не гору, освещенную огнем стоящего на ней Аташ-кядэ, а гору, озаренную огнем восходящего Солнца.
Порядок летоисчисления в Чахартаке «Базэх-хор» (Нейшабур) [86]
86
Печатается в сокращении по книге Гияс-Абади Р. М. Порядок летоисчисления в четырехарочниках Ирана. Порядок летоисчисления в чахартаке «Базэх-хор», Нейшабур / Пер. с фарси Т. Ч. Бобрицкой (2005). Под ред. Н. М. Малаховой. Тегеран, 1380 (2001).
Во время исследования календарных строений в Иране меня постоянно интересовал один и тот же вопрос, на который я никак не мог найти ответа, не мог до тех пор, пока не изучил четырехарочник Базэх-хор, единственный и неповторимый в своем роде. Вопрос в том, существуют ли календарные строения (другие четырехарочники) с большей точностью определения времени и более простым математическим аппаратом? Если да, то как они устроены? Если нет, то возможно ли их создание? И Базэх-хор полностью ответил на мои вопросы.