Если вы станете поступать так довольно часто и с достаточным усилием, то в один прекрасный день вы обнаружите, что личные желания сокращаются и постепенно исчезают, уступая место желаниям высшим.
Обнаруженный вами при самопроверке мотив для совершения или несовершения какого-то
определенного поступка будет действовать как индикатор, что выявит стоящее за ним желание. Если же оставшиеся в вашем мозгу ментальные отложения, привязывающие к какому-либо желанию, становятся столь активны и настойчивы, что вам трудно освободиться от их власти, то перестаньте им сопротивляться и вместо этого наполните свой ум иными вещами, так чтобы для прежних желаний не осталось больше места, и тогда они исчезнут.
Мера человека. Наставление 150
Независимо от того, с какой точки зрения исследователь жизни проводит свои наблюдения – берет ли он за основу Бога, Природу или даже то, что продиктовано случайными обстоятельствами, – в любом случае даже казуистическому уму должно быть ясно, что сила, придающая материи форму, предопределяет, что ни одна из них – будь то человек, гора или капля воды – не может сохраняться более определенного, положенного ей периода. Закон Периодичности – механизм, используемый при образовании формы, – действует одинаково точно и неумолимо, определяя время жизни равно как для целой организации людей, так и для отдельного человека, или даже для амебы. Существует лишь один более высокий и важный механизм, нежели периодичность, который может управляться Божественностью в форме Вселенной, и этот механизм есть закон Служения. Тот, кто достаточно смирен и мудр,
чтобы прочувствовать метод, цель и результаты действия этих двух законов на примере жизни других людей и извлечь пользу из этого знания, тот, если пожелает, может сформировать обстоятельства своей собственной жизни так, чтобы они приблизились к той новой форме, которую он смутно ощущает в туманных воображаемых далях. Той форме, что создается вышеупомянутыми Божественными инструментами из субстанции, творимой самим человеком день за днем, согласно плану, детали которого лежат далеко за пределами возможностей его нынешнего восприятия. И если бы только он мог удовольствоваться тем, что продвигался бы радостно и бескорыстно, создавая субстанцию для этой формы без остановок, чтобы подсчитать накопленные достижения или поздравить самого себя с успехом; или, что еще хуже, если бы не впадал в отчаяние при каждой неудаче в таком созидании, то в один прекрасный день он узнал бы, что, сам того не сознавая, использовался как инструмент для созидания той возвышенности, с высоты которой он вглядывается в вершину уходящей вдаль великой горной цепи. Но именно в тот момент, когда человек достигает вершины своего первого холма, приходит час его истинного испытания. И тут он должен осознать, что пока он не приобрел той силы равновесия, которая позволит ему держаться на этой высоте уверенно и безбоязненно, пока не понял, что единственная надежная его опора – это посох смирения, до тех пор он неизбежно будет отбрасываться рикошетом к состоянию забвения или к какому-нибудь иному неопределенному состоянию иллюзорности.