Ученик дьявола
Шрифт:
— Именно, — раздраженно произнес Винч. — А потом мне пришлось лгать о том, что стало причиной его смерти.
— Ничего, доктор, вам не впервой. — Тейлард криво усмехнулся. — Если бы Николас Брейсвелл не сунул свой нос в это дело, никто бы ничего не заподозрил.
— Он слишком много знает.
— Именно поэтому я попытался заставить его замолчать навеки.
— Так это ты стрелял в него? — ахнул Страттон.
— Если бы я попал, труппа наверняка бы убралась из Сильвемера.
— Однако он жив, — Винч заерзал на стуле, — и по-прежнему висит у нас на хвосте. Он успел наведаться к матушке Пигбоун и расспросить ее о яде.
— Я не желаю иметь
— Э нет, Джером, ты сидишь в ней вместе с нами! — Винч схватил его за руку.
— Теперь уже нет! — Страттон резко оттолкнул лекаря и вышел вон из комнаты.
У Винча начали сдавать нервы. Он облизал пересохшие губы.
— Все кончено, Ромболл, — пробормотал он. — Мне остается только бежать. Правда обязательно выйдет наружу.
— Не выйдет, если мы избавимся от этого Брейсвелла.
— Но как это сделать?
— Мне это тоже хотелось бы знать, — послышался голос, и на пороге появился Николас. — Я надеялся найти вас здесь, мистер Тейлард. Я хочу поговорить о вашем сыне — Дэйви Страттоне.
— Видишь! — в волнении вскрикнул доктор Винч. — Я же тебе говорил — он слишком много знает!..
— Я знаю все, — улыбнулся Николас.
Тейлард не растерялся. Не дав никому опомниться, он схватил в охапку доктора и толкнул его на Николаса; это позволило ему выиграть несколько мгновений, чтобы скрыться в спальне. Николас тотчас кинулся следом, но дверь оказалась заперта. Суфлер навалился на нее плечом, но она не поддалась. Оглядевшись, Николас схватил тяжелый стул и принялся колотить им в дверь. Когда же наконец суфлер очутился в комнате, Тейларда там уже не было. В распахнутое окно врывался холодный ветер. Выглянув наружу, Николас увидел, как управляющий бежит прочь по крыше. Брейсвелл осторожно ступил на скользкую черепицу и пустился в погоню, Тейлард же тем временем скрылся за дверью в стене башни. Когда Николас до нее добрался, Тейлард опережал его на несколько ярдов.
Держа кинжал наготове. Брейсвелл стал осторожно подниматься по темной лестнице. На самом верху его поджидал Тейлард, сжимая в руках каменное ядро. Николас высунул голову за дверь, ведущую на площадку, и тут же отпрянул. Снаряд просвистел в нескольких дюймах. Прежде чем управляющий успел схватиться за следующее ядро, Брейсвелл был уже на вершине башни. Они медленно закружились по площадке.
— Теперь я понимаю, почему вы так противились нашему приезду, — произнес Николас. — Меньше всего вы хотели видеть в Сильвемере собственного сына. — Тейлард рванулся к двери, но Николас преградил ему путь. — Кэтрин Гоуэн все мне рассказала. Когда она работала здесь служанкой, она сделала одну ошибку — пустила вас в свою постель. Вы же не только выставили ее вон, но и отняли у нее ребенка.
— Это было сделано ради ее же блага.
— Кейт думает иначе.
— Не надо ей было возвращаться в Эссекс.
— О многом приходится впоследствии жалеть. — Николас выставил вперед кинжал, чтобы держать управляющего на расстоянии. — Не надо было покупать яд у матушки Пигбоун, не надо было убивать Роберта Патриджа, не надо было стрелять в меня. Ведь это тоже были вы, не так ли? У кого еще есть ключ от арсенала сэра Майкла? Вы проникли туда, взяли мушкет, а потом отправились за мной следом. Так было?
— Да! Так! — прохрипел Тейлард.
— Ну что ж, я перед вами! Попробуйте меня одолеть.
Тейларда не пришлось долго уговаривать. Он кинулся к Николасу и попытался перехватить руку, в которой
Они боролись на самой вершине башни не на жизнь, а на смерть. Тейлард бился отчаянно, но воля Николаса была сильнее: он сражался не только за «Уэстфилдских комедиантов», он мстил за маленького мальчика и его оскорбленную мать.
Вновь почувствовав спиной холодный камень, Николас резко качнулся в сторону, рванул Ромболла Тейларда на себя, и тот, вместо того чтобы скинуть Николаса с парапета, сам шагнул в пустоту, огласив сумрак криком отчаяния, который оборвал глухой удар о землю.
Спектакль «Ведьма из Колчестера» превзошел самые смелые ожидания. Комедианты старались вовсю, чтобы порадовать сэра Майкла в день его рождения, поэтому представление затмило даже «Генриха Пятого». В Главном зале яблоку некуда было упасть. Лоуренс Фаэторн, больше не страшась колдовских чар, сыграл мучимого хворями лорда Мэлэди неподражаемо. Его врага, сэра Фредерика Лоулеса, изображал Оуэн Илайес, а доктор Пьютрид в исполнении Барнаби Джилла изрядно повеселил зрителей своими остротами. Эдмунд Худ и Джеймс Инграм, игравшие расчетливых, скаредных адвокатов, не раз вызывали у зрителей смех. Остальные актеры не уступали им, и пьеса Эгидиуса Пая стала триумфальным завершением гастролей в Сильвемере. Сам автор сидел в зале и был на седьмом небе от счастья.
Однако радость и веселье, переполнявшие сэра Майкла, были омрачены горечью сожаления. Спектакль, совершенно околдовавший гостей, съехавшихся на день его рождения, для Гринлифа имел куда как более глубокий смысл. Черная Джоан, бредущая по сцене вперевалку, живо напоминала ему матушку Пигбоун. Увидев гибель Шортшрифта, сэр Майкл содрогнулся, вспомнив, как в этом самом зале лишь несколько дней назад был отравлен Роберт Патридж… Однако комедиантов нельзя было винить за совпадения, встречавшиеся в пьесе. Кроме того, Николас Брейсвелл избавил Сильвемер от ядовитой гадины, выведя на чистую воду Ромболла Тейларда, которому Гринлиф так доверял, — уже одно это оправдывало приезд труппы.
А кое-кто, вместо того чтобы играть на сцене с остальными, сидел в зале в окружении семейства Эндерби. Дэйви Страттон был полностью поглощен разворачивающимся перед ним действом, завороженно следя за игрой подлинных мастеров.
Когда спектакль закончился, зал взорвался аплодисментами. Актеры окружили сияющего от удовольствия Фаэторна, который, вновь войдя в роль лорда Мэлэди, провозгласил:
— Славословие — лучшее лекарство! Ни в чем себе не отказывайте!
На рассвете комедианты собирались в путь. Николас возился у телеги со скарбом — проверял, все ли на месте. Подошел Илайес и хлопнул друга по плечу: