Ученик Смерти 3
Шрифт:
Левин поморщился, пожевал губами, а потом буквально выплюнул:
– К жареным цыплятам! Это надо же придумать такую дичь и рассчитывать, будто вам проверят! Подобные предположения с вашей стороны, кадеты, оскорбительны!
Директор снова распсиховался и начал заводиться. Однако, сразу взял под контроль свои эмоции. Думаю, он и сам начал понимать, насколько близок к банальному убийству.
– Устроили тут битву титанов! Драки уже были, теперь вы решили организовать побоище. Посторонних втянули. Наставник Леонид! Это, между прочим, ваш класс. И знаете, вина учителя не меньше, чем дурь этих…этих врунов! Поэтому…
Михаил Сергеевич медленно обвел всю нашу компанию злым взглядом. Компания молчала, сопела и понимала, сейчас будет какая-то гадость.
Херувимчик изредка морщился и трогал руку, в которую ему напоследок воткнули вилку. Крысеныш опустил голову. Он, похоже, переживал, что всем участникам грозит исключение. Антошка… Антошка, братец мой, не издал ни звука с самой первой минуты, как мы оказались в директорском кабинете. Словно язык проглотил.
Сказать по совести, он за все это время, имею в виду, время своего пребывания в школе, особо гадостей сделать не успел. Наоборот. В моем присутствии Наследник Дома Черной Луны становился замкнутым и сосредоточенным, будто ожидал подвоха. Хотя видел пару раз со стороны, как он ведет себя, если не замечает моей скромной персоны. Нагло, высокомерно, самоуверенно. Либо старается соответствовать Розенкранцу и Бланту, либо такой же малолетний идиот. Впрочем, обе версии вполне правдоподобны.
Как бы то ни было, в кабинет Леонид притащил братика вместе со всеми. В смысле, вместе с нашей привычной компанией.
Интересно, конечно, но наставник остальных кадетов, как виновников случившегося, даже не рассматривал. Стоило ему и еще двоим учителям вынести дверь и ворваться в столовую, наш куратор сразу же направил свой гнев на Розенкранца, Павла, Антошку и меня.
– Вы что здесь устроили? – Спросил он тихим, подозрительно спокойным голосом.
А в помещении творился форменный бедлам, это точно.
– Почему «мы»?! – Сразу взвился Колька-придурок. – Это все он! Он! Заставил еду гоняться за нами! Накажите бастарда! Устроил тут фокусы! И кухарку. Она с ним в сговоре!
Наставники переглянулись, все трое. В глазах двоих учителей, тех, которые были мне незнакомы, я увидел насмешку. Мол, во дают, пацаны. Дел натворили, а теперь сказки рассказывают. Сразу стало понятно, что истерику Николая всерьез никто не принял.
– Кадет Розенкранц, прекратить вести себя, как девчонка. – Все таким же спокойным голосом осек его Леонид. – Не позорьте Дом. И свои сочинения на вольную тему оставьте до урока русской литературы и языка. Там они наверняка пригодятся. А сейчас…
Наставник повернулся ко мне.
Мы с Борькой по-прежнему сидели за столом. Я как раз дожевал остатки пищи, а Борька улыбался, смотрел на окружающую действительность с блаженным выражением физиономии, и бесил этим даже меня.
Вид у него был как у кота, который обожрался сметаны. У него вообще был подозрительно обожравшийся вид. Я это только заметил. Для одной тарелки салата немного странно.
– Судя по тому, что вы находитесь в одном помещении, и здесь произошла какая-то удивительная история, подозреваю, остальных пострадавших можно не рассматривать, как виновников, потому что они и есть пострадавшие. – Сделал вывод Леонид, – Розенкранц, Блант, оба Карамзина, бегом в кабинет директора!
Я пожал небрежно плечами, поднялся из-за стола и с невозмутимым
Мои «друзья» столь сговорчивыми не были. Они принялись спорить, наперебой поясняя Леониду, что куры вот только несколько минут назад бегали, как живые. Наставника это выбесило окончательно. Он резко развернулся к одному из тех бедолаг, которым «посчастливилось» оказаться в самом эпицентре событий и сурово спросил:
– Куры были?!
Пацан вытаращил глаза, открыл рот, собираясь рассказать правду, но… вместо слов у него вырвалось мычание. Рот был немедленно закрыт а лицо говорившего стало сосредоточенным. Он снова ещё раз попытался высказаться. Эффект получился тот же. Мычание.
Это так напугало кадета, что он после третьей попытки заплакал. В прямом смысле. Просто продолжал мычать, размазывая слезы по щекам.
– Тааак… – Интонации в голосе Леонида стали совсем нехорошими. Угрожающими. – А ты? Были куры?
Наставник повернулся к следующему пацану, который испуганно жался к стеночке. Ситуация повторилась. Мычание, глаза, которые лезут на лоб от страха, и слёзы. Причём обо всем остальном детишки говорили вполне внятно. Однако стоило Леониду вернуться к вопросу о случившемся, у всех свидетелей моментально пропадал дар речи. В полном смысле этого слова.
– Издеваются. – Категорично заявил один из незнакомых учителей. – Мы их слишком расслабили. Пора снова возвращаться к драконьим мерам воспитания. А я говорил господину директору, нельзя ослаблять вожжи. Нельзя.
– Хозяин… – Борька толкнул меня локтем в бок. У него манера такая дурацкая. Если спрашивает, непременно тычет чем-нибудь. – Это ты их запечатал?
– Нет. – Я покачал головой, с удивлением наблюдая за мычащими и рыдающими кадетами. – Сразу просто рассчитывал, что в такой бред никто не поверит. В столовой кроме нас и этих придурков ещё человек десять посторонних присутсвовало. Однако все они – мелкие. Старшие курсы приходят позже. Кто воспринял бы всерьез слова детей об оживших цыплятах? Я печать не ставил, это точно…Странная история.
– Интересно… – Согласился Борька. – А кто же тогда? Это не так просто, запечатать определённые слова или определенную тему для живого человека.
– Не знаю… – Я задумчиво нахмурился. Бетайлас совершенно прав. Совсем непросто. Тем более, когда речь идёт о закрытом мире. Тут подобные фокусы, пожалуй, невозможны. – Но скажу тебе так, Борис, кем бы не был таинственный создатель «печати», меня его существование вообще не радует. Только этого нам не хватало.
– Может, Смерть? – Борис вопросительно поднял брови.
Мы стояли у выхода из столовой, почти в коридоре, и нашей беседы никто не слышал.
– Нет. Ей нельзя применять Силу в этом мире. Все, что она может, это небольшие фокусы, легкие проклятия, привязанные к человеческой ауре, усиление существующих изменений. В любом другом случае присутствие Валькирии в Закрытом мире обнаружат ее родственники…
– Эм… Да… Кстати… У меня тоже есть некоторые новости. – Смутился вдруг Борька. – Сразу не понял, только потом ощутил, под самый конец… Эманации человеческих чувств… Когда кадеты бегали в ужасе по столовой и бились о дверь, я вдруг осознал, что могу впитывать их растерянность, страх, панику. Могу делать то, ради чего мы, духи, вселяемся в живых. В общем, я поглотил все, что они испытывали.