Ученик ученика
Шрифт:
Мы подошли к занавеси втроем, и я сделал необходимый жест. Парни поняли меня правильно и мгновенно, попросту сорвав покров с тайны. Можно было выразиться и так, поскольку лица этого человека я раньше никогда не видел.
Вот как ты здесь устроился, прямо Мальчиш-Плохиш со своими бочками и корзинами. Так дело не пойдет, отдать придется ровно четверть того, что имеешь. Похудеть от этого не похудеешь, поскольку попросту не успеваешь сожрать всего, что приносят тебе каждый день.
Сегодня утром сам наблюдал, как полог распахнулся, и оттуда полетели какие-то испорченные продукты вместе с объедками. Судя по всему, это происходило постоянно, иначе как объяснить тот
Сориус пытался отговорить меня, мол, не стоит с ним связываться. Даже немного непонятно было, ведь не побоялся поддержать, хотя и после того, как выяснилось, что Горген уже пал в бою.
Этот тип хорошо устроился: и перина тебе, и небольшой столик с не самой плохой посудой. И все это стоит на ковре, тоже не на помойке подобранном. Две бочки у изголовья, вероятно, как продуктовые шкафчики используются. Хозяин этих несметных богатств даже не приподнялся с перины, вальяжно на ней развалившись. Эх, как не хочется конфликтов сейчас, когда до свободы всего ничего. Но ничего нельзя делать наполовину.
Я уселся на перине рядом с ним, предварительно скинув его ноги на пол. Вообще-то я пришел сюда не просителем, чтобы стоять перед ним, должен сам понимать. Ну и лишних разговоров не стал заводить, лишь поинтересовался, сможем ли мы договориться. Он понял, о чем я, стена-то у него из холста, и он отлично слышал все, что происходит в камере. Сначала ему захотелось помериться взглядами. Наверное, лень было разговаривать. Ну это мы пережили легко и даже одержали убедительную победу. День, наверное, у меня сегодня такой, победительный. Словом, договорились. Не знаю, что будет дальше, а пока удача была на моей стороне.
И шатер его я тоже забрал, у меня на него другие планы. Пусть вычитает стоимость из той четверти, что отныне мне должен.
Глава 11
Притча
Вечером привезли солому, много соломы. Она была очень свежей и пахла солнцем, полем, цветами и волей. Это был один из моих заказов, так удививших и стражников, и Сориуса. Народ набросился на солому если не с радостью, то, во всяком случае, с энтузиазмом. Да и как тут не радоваться, если практически все день мы занимались тем, что убирали старую и перепревшую и тщательно скребли пол, пытаясь очистить его от грязи. Его чистили, терли, скребли с помощью все той же соломы.
Затем солому вместе с тряпками, лоскутами и всей прочей дрянью выкинули в окно, выходившее во внутренний дворик. За уборку мусора со двора тоже было уплачено.
Как мне показалось, в нашей темнице даже посветлело. По крайней мере, воздух в ней точно стал свежее. Сам я, конечно, мусор не убирал, лишь руководил при помощи мудрых советов и ценных наставлений. Хотя нестерпимо хотелось поднять с пола охапку грязной перепрелой соломы, прижать к груди и нести ее, нести, чтобы выбросить в окно. Шучу, конечно. Хотелось мне одного: поскорее увидеть небо над головой.
Когда начали вносить свежую солому, я грудью встал на ее защиту. Ну уж нет, по полу ее больше раскидывать не будем. Нужно связать ее в маты, подстилки или циновки. Такое возможно, я специально это узнавал. Вот только до темноты оставалось немного времени, и даже те несколько человек, что умели плести из соломы нужные вещи, попросту не успели этого сделать.
На следующий день привезли еще один мой заказ: обыкновенный дубовый стол с двумя лавками. И хотя тюремная стража здорово сэкономила на нем, приобретя где-то по дешевке давно уже бывший
В обед за стол все не вместились, и те, кому не посчастливилось, терпеливо ждали своей очереди. Тот, кто не был лишен этого простого удобства долгое время, никогда не поймет, как приятно есть за столом. И еще, наш стол был похож на праздничный, потому что та четверть, что каждый выделил из передач, полученных с воли, находилась на нем.
К вечеру у всех уже были подстилки, сплетенные из соломы. Тут и выяснилось, что спать на них, оказывается, жестче, чем просто на куче соломы. Но помещение обрело совсем другой вид. Ровные ряды постелей, отхожее место, огороженное пологом, что не так давно служил шатром у мздоимца, и чистота. Конечно же чистота относительная, но с тем, что было до этого, разница разительная. Мне даже показалось, что люди просветлели лицами и стали больше улыбаться друг другу. Я сидел и думал, зачем мне все это было нужно, потому что осталось провести здесь всего лишь одну ночь.
Следующий день начался с того, что в камере произвели тщательный обыск, иначе шмон. Оказывается, в ней хранилось множество запрещенных вещей. Особенно это касалось ценностей и денег. Еще нашли несколько предметов, к которым с сильной натяжкой можно было применить слово «оружие». Я на этот счет совершенно не беспокоился, поскольку ничего такого за мной не числилось, а найти деньги, те жалкие крохи, что остались после приобретений на благо общества, было крайне затруднительно. Потому что здесь не бетон, где каждая неровность или трещина на виду, а здание каменной кладки. А обнаружить камень, под которым они припрятаны, просто нереально. Когда я спросил у Сориуса, как часто здесь происходит подобное, он сделал удивленное лицо. Понятно, можешь не отвечать. Непонятно другое: кому это нужно. Не хочу решать загадки, хочу на волю.
Почему-то я решил, что меня сегодня вряд ли отсюда вызовут. Так оно и вышло. Весь день я безуспешно дожидался, что заскрипит дверь и меня поведут к местному начальству. Дверь действительно скрипела, скрипела так, что приходилось закрывать уши. Кого-то уводили, взамен приводили новых страдальцев, но меня словно не существовало. Потом я сообразил, что даже нигде не зарегистрирован, меня сразу же провели сюда. Даже имени никто не озаботился спросить. Получается, что я вообще здесь не существую.
Как оказалось на следующий день, прорицатель из меня никакой. Практически всю ночь я не спал, ожидая, что сейчас распахнутся двери и в камеру ворвется Горген с пособниками, вступивший в сговор со стражей. Для этого и был проведен тщательный обыск. Нет, ничего такого не произошло, а первой новостью, что я услышал утром, была та, что Горгена еще вчера отправили в Мулой, центр провинции.
Потом за мной пришли.
Начальником местной стражи оказался невысокий полный человек в годах, которого звали господин Бойс. Он сидел за столом у окна и внимательно изучал какие-то бумаги. Время от времени Бойс отрывал от них взгляд, пристально смотрел на меня и снова в них углублялся. Наверное, все это должно было обозначать, что он изучает материалы дела, посвященного исключительно моей персоне. Судя по толщине лежащей перед ним стопки бумаг, я чрезвычайно матерый преступник, которого наконец-то посчастливилось поймать местному правосудию.