Ученик
Шрифт:
Когда он поднялся и случайно коснулся деревянной поверхности скамейки рукой, тот день вдруг вернулся.
Ощутив рукой немного влажную тяжелую поверхность дерева, он вдруг поморщился, как от боли и машинально коснулся пластыря, закрывавшего разбитую бровь. Это касание отрезвило его и громко хмыкнув носом, он, усмехнувшись, направился ко входу в школу.
Глава 31
До начала уроков оставалось совсем чуть-чуть и он заторопился.
Аккуратно переступая подмерзшие, но уже начавшие плавиться под лучами неуверенного осеннего
Все-таки особой грязи не было, и обязательного требования переобуваться в сменную обувь очевидно не вводилось и он, на всякий случай запасшийся пакетом со «сменкой», облегченно вздохнул.
Вспоминать о том, как однажды примерно год назад в это же время его не пропустили в школу из-за отсутствия сменной обуви было неприятно.
Он отчетливо помнил, как в замешательстве потерянно стоял перед дверями, четко осознавая, что внутрь его не пустят.
Тащиться домой за зимними ботинками казалось глупым, было еще не холодно, а кроме них у него не было тогда никакой подходящей обуви. Кеды, которые могли в принципе сойти за сменку, были забыты накануне в спортзале и единственный шанс пройти в них в школу и воровато оглядываясь переобуться в туалете обратно реализовать было невозможно.
Тогда он слонялся целый день по улицам, не зная куда пойти и чем заняться, испытывая унизительные чувства, которым не мог найти точных определений. Обидным было даже не то, что его не пустили внутрь, вся ситуация в целом больно ударила по его самолюбию. Презрительные взгляды проходивших тогда мимо ранили его в самое сердце и как ни старался он держать спину ровно, когда поняв бесплодность ожидания пошел восвояси, он неизбежно сутулился, ощущение подавленности и неспособности даже в такой глупой ситуации просто улыбнуться и развернувшись весело уйти, давило на него и откладывалось где-то, копилось и перегорало внутри без способности выйти наружу.
Сейчас это воспоминание вызвало в его памяти только улыбку. Когда он подхватил перед выходом из дома надорванный полиэтиленовый пакет со сменной обувью, он и не вспомнил об этой ситуации и сейчас это воспоминание позабавило его.
Хотя сменная обувь и не требовалась, перед единственной открытой створкой двери царила неизбежная толчея, в которую он и ввинтился. Опаздывать, тем более после такого перерыва ему совсем не хотелось.
Одноклассников в этой толчее он не заметил, да и не стремился особо увидеть кого-то из них. «Проскочить незамеченным», чтобы увернуться от толчка или для того, чтобы не услышать обидную фразу в своей адрес — это казалось ему сейчас таким мелким и смешным. Ему было удивительно, что совсем недавно это мучило его и отравляло жизнь.
Он невольно задумался над этим и довольно сильно задел плечом идущую впереди девушку, стараясь проскочить в приоткрывшуюся щель. Движение было неловким, но резким и мощным, несмотря на то, что толчок пришелся по касательной, девушку развернуло и пошатнувшись, она ударилась грудью об идущую рядом подругу.
Он запнулся и машинально остановился. Он уже вошел в школу, и поток заходивших после них свободно обтекал его и двух остановившихся девушек.
Девушка, которую он так неудачно задел, резко повернулась к нему, открывая рот. Ее подруга
Он открыл рот, чтобы извиниться, но не успел. Девушка, еще толком не повернувшаяся к нему лицом, уже была вне себя от негодования, это чувствовалось по тому, как напряглась ее спина, все стремительное движение ее фигуры говорило о том, что его тихое «извините» навряд ли сгладит ситуацию и он неизбежно услышит гневную тираду в свой адрес.
Подруги были из параллельного класса. Он иногда видел их на переменах в обществе старшеклассников, улыбающихся и весело щебечущих около широких подоконников рекреации, явно наслаждающихся оказываемым им вниманием мальчиков.
Считалось, и этот факт почему-то никогда не оспаривался в беседах, по крайней мере среди мальчиков, что в классе «Б» девочки были намного красивей, чем в классе «А». Трудно сказать, откуда взялось это предположение, не исключено, что в классе «Б» среди мужской его части бытовали противоположные мнения, но честно говоря, он и сам придерживался того же мнения.
Его извинения были конечно никому не нужны и только подлили бы масла в огонь, но просто развернуться и уйти ему не приходило в голову.
Он ощущал себя виноватым и поэтому был готов выслушать все, что судя по всему должно было вот-вот прозвучать в его адрес.
Девушка развернулась и открыла рот. Ее симпатичное лицо в этот момент несло на себе практически ту же эмоцию. Уверенная в своей неотразимости восьмиклассница, избалованная вниманием к себе, заранее изобразила на лице скучающее и высокомерное выражение и уже приоткрыла рот, чтобы процедить сквозь сжатые зубы все то, что она думает о тех, кто толкает ее в спину.
Но почему-то этого не произошло. Выражение на ее лице вдруг неуловимо изменилось и щеки ее слегка покраснели, если ему конечно не показалось. Она пристально посмотрела на него, ее взгляд был нацелен только на лицо, она не стала смотреть ни на его видавший виды портфель с надтреснутой ручкой, ни на потертый пиджачок.
Она смотрела ему в глаза странным взглядом и, спустя мгновение, когда он еще не успел ничего сообразить, вдруг сама отвела взгляд, переведя его на криво приклеенную полоску пластыря.
Это ввергло его в замешательство. Он был уверен, что они не знакомы, никто и никогда из женской половины параллельного класса «Б» не обращал на него ни малейшего внимания.
Он смутился, не вполне понимая, как ему поступить. Он опять приоткрыл рот, чтобы наконец-то вымучить свое безадресное и абстрактное «извините», но очевидно, его извинения уже не были нужны, отодвинутые на второй план чем-то ему совершенно непонятным.
Подруга так некстати задетой им девушки, с лица которой не сошла еще пренебрежительная полуулыбка, открыла рот, чтобы что-то произнести, но все еще пристально смотрящая на него девушка вдруг нетерпеливо и резко дернула подругу за рукав и сделала шаг назад.
Так же не отводя глаз от криво наклеенной полоски пластыря у него на брови, она, не глядя на подругу, наклонилась к ней и что-то прошептала, прошептала очень тихо, даже в полной тишине наверное он не услышал бы, что именно было произнесено.