Ученики Ворона. Черная Весна
Шрифт:
Борн и в самом деле жил не так и далеко от площади. Разумеется — в «белом» городе, разумеется — в роскошном доме. Ну, с учетом положения его семьи, это и не удивительно.
Хотя размеры комнат меня поразили. Каждая была размером с главную залу в Вороньем замке, если не больше. И потолки высоченные.
— Прошу вас — гостеприимно тараторил Борн, шустро семеня по коридорам — Друзья мои, как я рад, что смог вас уговорить посетить мое скромное жилище! Эй, слуги, живо накрывайте на стол! Вина, пива и мяса для господ, сладостей и фруктов для
Слуги, стоявшие навытяжку в зале, которую я определил, как обеденную, и в которой запросто можно было разместить на проживание пару отрядов наемников, шустро засновали, расставляя на столах посуду.
— Мне здесь нравится — сообщил всем Карл — И хозяин этого дома мне по душе.
Он хлопнул Борна по плечу, отчего тот даже присел.
— Н-да — сказал Унс мне — Любопытных учеников набрал себе Ворон, что уж там. Я-то думал ты у него один такой, со странностями, а, оказывается, там и остальные не лучше.
— Вам просто не повезло — Рози одернула Карла, который после этих слов начал нехорошо щуриться, глядя на мага — Так уж вышло, что сюда приехали самые… Ээээ… Сливки. Ну да, это слово подойдет лучше других. А так у нас и посредственностей много, смею вас заверить. Та же Грейси. Вот она бы вам понравилась. Серенькая, никчемушная, неинтересная. Самое то.
Унс был не дурак, и прекрасно понял иронию, заложенную в ответе Рози. Он было сдвинул брови и собрался ей что-то сказать, но тут я перехватил инициативу.
Хватит с меня конфликтов всех мастей. Хочу хоть один вечер провести спокойно.
— Милейший Борн — для начала я решил перевести разговор в другую плоскость — Я вынужден перед вами извиниться за своего друга Гарольда. Он обещал, что непременно навестит вас нынче вечером, но, боюсь, этого не случится. Семейные дела, знаете ли.
— Все видел, все понимаю — засопел толстяк — Смерть брата, еще бы. Нет, Генрих оказался весьма пакостным юношей, я был крайне удивлен, наблюдая происходящее на помосте. Такой славный молодой человек, гордость семьи, и на тебе! Но все-таки — стоило ли его убивать, милый барон? Проколол бы ему бедро, плечо, потребовал признаться в совершенных проступках. В былые времена благородные люди всегда так и поступали, когда искали правду. Как там это называлось?
— Суд Богов — подсказал ему Унс, плюхаясь в кресло, стоящее у стены.
— Я сделал то, что было нужно сделать — уклончиво ответил ему я.
— Да-да-да — покивал Борн — А что до Гарольда, то какие тут могут быть обиды? Семья, как ты верно заметил, это семья. Но — прошу за стол. Сначала еда, а уж потом беседы. Прошу прощения за скудное угощение, на дворе день, повара еще не начинали готовиться к вечернему пиру.
Ну, не знаю. Если это скудное угощение, что же будет вечером? Как по мне — стол ломится от снеди. Да что по мне. Вон, даже Карл полностью счастлив, а уж ему угодить трудно.
Мало того — это все еще и очень вкусно было. Так, что можно язык проглотить. Хотя, ради правды,
— Прожорлив — глядя на то, как я уписываю холодную телятину, сказал Рози Унс и отпил вина — Я так понимаю, ты собираешься его захомутать? Смотри, на еде разоришься.
— Ничего, у меня состоятельная семья — холодно ответила ему де Фюрьи — Как-нибудь прокормим.
Интересно, что ее больше задело — то, что Унс абсолютно верно и буквально с лету определил статус наших отношений, или слово «захомутать»? Или и то, и другое?
— Ну-ну — насмешливо произнес Унс и обратился ко мне — А скажи мне, вечно голодный юноша, что с моей наградой? Когда я смогу ее получить?
— Монброн придет — скажет — прожевав кусок, пообещал я — Все по-честному будет.
— Надеюсь — Унс подставил опустевший бокал слуге — Налей еще. Так вот — надеюсь. А то некрасиво выйдет. Сами посудите — и я без заслуженного золота, и вас Герхард в черном теле до конца учебы держать станет.
— С чего это? — не донес вилку с куском телятины до рта я — В смысле — в черном теле?
— А как ты думал? — заулыбался Два Серебряка — Я ведь не поленюсь и подробно отпишу какие его подмастерья неумехи, интриганы и обманщики. И как они его имя опозорили перед всей Силистрией. Или даже перед всем Югом. Ну, и еще чего-нибудь выдумаю, особо для него мерзкое и унизительное. Старина Шварц крайне самолюбив, это мне хорошо известно. На многие вещи ему плевать, но не на чистоту своего имени. Так что вам лучше сразу будет вешаться.
— «Вам» — всем нам? — уточнила Эбердин — Или «вам» — Эрасту и Гарольду? Просто я тут вроде как ни при чем, я вас вообще сегодня первый раз в жизни вижу. И, скорее всего, последний.
Унс задумчиво посмотрел на нее, поболтал вино в кубке, а после сказал:
— Не знаю, не знаю. В годы моего ученичества мы все были как одна семья. Если кто-то попадал в переделку, остальные за него горой вставали.
— Врете — уверенно заявила Рози.
— Вру — тут же согласился с ней Два Серебряка — Нет, поначалу что-то такое было, но в последние два года обучения каждый был сам за себя. Впрочем, наш наставник Форш делал все для того чтобы нас поссорить. Он считал, что так мы лучше всего будем подготовлены к жизни в большом мире.
— И сколько человек дотянуло до посоха? — заинтересовался этой беседой даже Карл.
— Четверо — равнодушно ответил Унс — Считая меня. А до сегодняшнего дня дожил только я. Стефани сожгли лет сорок назад где-то на окраинах Фольдштейна, Рагерта занесло в Халифаты, он там прибился к какому-то местному князьку и его на куски постругали во время очередного переворота, а Маркуса неупокоенные сожрали. Впрочем, он легко отделался, могло быть хуже.
— Куда уж хуже? — ошарашенно спросил Борн и отодвинул от себя тарелку с копченой рыбой. Как видно, он представил себе эту картину, и она отбила у него всякий аппетит.