Ученые против войны (с илл.)

Коллектив авторов

Раньше других форм возникнет лейкемия (рак крови). Частота проявления разных ее форм у выживших после ядерного конфликта составит 8-11 тысяч на 1 миллион населения. Злокачественный рост не ограничится, разумеется, только лейкозами. Обоснованные с онкологической и радиологической точек зрения расчеты показывают, что после глобального ядерного конфликта на 1 миллиард населения придется 10 миллионов добавочных случаев злокачественных новообразований. Только за счет новых случаев рост смертности от рака составит 5-17 процентов.

На основании чего же сделаны такие безрадостные выводы?

Материалом для них, «моделью», служили Хиросима и Нагасаки. Хотя учеными еще и сегодня не полностью проанализированы все онкологические

последствия ядерных бомбардировок японских городов, но существенное увеличение частоты возникновения некоторых форм рака уже выявлено. Так, у лиц, находившихся на расстоянии в полтора километра от эпицентра ядерного взрыва в Хиросиме и Нагасаки, рак щитовидной и молочной желез, легких развивался в несколько раз чаще, чем у тех, кто был на большем расстоянии. Для некоторых форм рака четко показана зависимость от дозы облучения. Установлено также, что частота диагностированного при вскрытии рака легких у облученных при дозе десяти бэр была в два раза выше, чем у лиц, получивших менее или живущих в других городах. А рак щитовидной железы у лиц, облученных в дозе пятидесяти бэр и выше, развивался в девять раз чаще, чем в контрольной группе, в то время как у облученных в дозе менее одного бэр — всего лишь в три раза.

Согласно расчетам Международного комитета экспертов ВОЗ в области медицинской науки и здравоохранения (1983 г.) в случае ядерной войны среди выживших можно ожидать около 19 миллионов добавочных случаев злокачественных новообразований, из которых 12 миллионов придется на долю населения США, Западной Европы и СССР.

Причем главными факторами, определяющими этот «всплеск» новообразований, станут в первую очередь облучение той части населения воевавших стран, которые окажутся непосредственно в зоне взрыва, во вторую — облучение остального населения радиоактивными рассеявшимися продуктами и в третью — учащение генетически обусловленного рака из-за резкого возрастания генетического бремени. О каком же «возрождении» человеческого рода можно говорить после этого?!

Такие, однако, разговоры, и, как ни парадоксально, на самом высоком уровне, ведутся в США постоянно. Больше того, американцам даются удивительные авансы, смысл которых в том, что каких бы размеров ни была атомная катастрофа, 100 миллионов простых смертных (приплюсуйте сюда «избранных», отсиживающихся на время ядерного смерча в бункерах) останутся в живых и смогут жить в дальнейшем долгой, продуктивной жизнью.

На основании чего делаются все эти бредовые выводы, сказать трудно. По крайней мере медики-то знают: все они от начала до конца самый бессовестный обман. Знают это и люди, весьма далекие от науки, но знакомые или хотя бы достаточно ориентированные в тех проблемах, над которыми она работает.

Вот что, к примеру, пишет Джонатан Шелл, книга которого «Судьба Земли» хорошо известна. «Немногие находят в себе мужество посмотреть в глаза грозящей опасности ядерной катастрофы. Гораздо удобнее отвернуться и утешить себя мыслью, что если такая опасность и есть, то ты лично непричастен к созданию орудий массового уничтожения и морально не несешь ответственности за то, к чему они могут привести».

Медикам мира такая позиция не к лицу. Вот почему они не устают повторять: ядерная катастрофа чревата гибелью человечества. Предотвратить ее — значит спасти на земле самое жизнь.

Губительное действие радиации на потомство облученных родителей известно уже более пятидесяти лет после опытов Г. Мёлера (1927 г.), облучавшего рентгеновскими лучами дрозофил. Так что мнение о негативных генетических последствиях радиации общепринято, и практически все цитологические и молекулярные основы самого радиационного повреждения и его репарации изучены. Но из всех типов отдаленных последствий ядерной катастрофы самыми отдаленными, если можно так сказать, безусловно являются экологические и генетические, потому что они не ограничиваются

одним поколением.

Чтобы представить себе характер экологических катастроф, которые неотвратимо последуют за ядерной войной, достаточно обратиться к имеющимся описаниям подобных последствий некоторых крупных аварий мирного времени. Так, например, в результате аварии супертанкера «Торри-Каньон» у южной оконечности Великобритании поверхность океана на огромной площади оказалась покрытой 17 тысячами тонн нефти. «Борьба» против этого загрязнения лишь усугубила катастрофу: 15 тысяч тонн моющих средств оказали на океанскую фауну более губительное воздействие, чем сама нефть. Только учтенная часть экологического ущерба проявилась в уничтожении сообщества устриц, в стерилизации морского дна, богатого ракообразными, гибели на больших площадях икры сардины, одной из важнейших промысловых рыб. Катастрофически уменьшилась численность многих морских птиц, в том числе редких. Загрязненными оказались на большом протяжении побережья Великобритании и Франции и расположенных между ними островов.

Каких же масштабов достигнут подобные утраты, если осуществятся планируемые военными стратегами множественные ядерные удары по нефтехранилищам как один из важнейших стратегических вариантов ядерной войны?!

При ударах по наземным, в том числе портовым, нефтехранилищам наряду с распространением нефти по поверхности морей, океанов, почвы произойдет и возрастающее загрязнение биосферы продуктами сгорания огромных нефтяных пожаров.

Трудно сказать, сколько времени будет стоять над планетой смог от пожарищ, вызванных ядерными ударами. Несомненно одно — выведение из строя противопожарных технических средств, разрушение подъездных автодорог, психическая деморализация и другие подобные факторы очень затруднят борьбу с ним.

Другая причина смога — техногенная загазованность атмосферы — окажется, надо полагать, еще более стойкой. Потому что пресечь выход летучих химических веществ из разрушенных химических реакторов и резервуаров, из газовых скважин и хранилищ окажется невозможно. Особенно трудным станет доступ к местам выхода ядовитых веществ.

Таким образом, пришли к выводу украинские ученые, осуществлявшие названные здесь в качестве примеров исследования, есть все основания утверждать, что ядерная война чревата для человечества неисчислимыми бедствиями, среди которых для переживших непосредственно ядерную атаку немаловажное значение будут иметь катастрофические изменения состояния окружающей среды и условий жизни людей.

И с их авторитетным мнением согласились все участники Всесоюзной конференции «Врачи за предотвращение ядерной войны».

Здесь, вероятно, следует сказать несколько слов о тех аспектах гонки вооружений, которыми занимаются специалисты по проблемам социальной гигиены (все примеры и данные приводятся по материалам исследований московских ученых). Дело в том, что расходы на войну отвлекают огромные материальные средства из сферы производства. А это значит, что они не реализуются в интересах общества, а подчиняются прямо противоположной цели — уничтожению богатств, накопленных человечеством, и содержанию армий. Таким образом, для покрытия непроизводительных по своей природе военных расходов тратится львиная доля национального дохода воюющих или готовящихся к войне государств. Причем удельный вес прямых военных расходов за последние два столетия непрерывно возрастает. Так, если все войны XIX века отвлекали 8-14 процентов национального дохода воюющих стран, то первая мировая война — уже 50 процентов, а вторая — более 50. Однако все эти гигантские расходы меркнут по сравнению с теми ассигнованиями на вооружение, гонку которого навязывает сегодня миру империализм. Достаточно сопоставить рост военного бюджета США в последние годы (на 1985 год он составит 300 миллиардов долларов), чтобы понять, каковы масштабы и скорость подготовки этого государства к войне.