Ученый из Сиракуз
Шрифт:
— Зато он полководец. Скажет, так и все тут!
К Ганнибалу лучше, — процедил молчавший до этого Фемист. — А со своим правительством он договорится сам.
— Не так уж важно, куда слать посольство, — сказал Андронадор, — главное, поскорее.
— Нет, важно, — упрямо возразил Гиероним. — И мы сейчас же это решим. Ответ нам подскажет астролог. Ну-ка, Бел-Шарру-Уцар, скажи нам, куда лучше отправлять послов — на юг или на север?
Вавилонянин вздрогнул и от неожиданности стал что-то с жаром говорить на своем языке.
— Перевести? — спросил Магон, когда астролог кончил. — Звезды сейчас складываются
— Вот видишь! — с торжеством обернулся к Андронадору Гиероним.
_____
На другой день Магон догнал Гераклида, гулявшего по дамбе Острова.
— Послали к Ганнибалу, — сообщил он. — Поехал Поликлет из Кирены. Так что не зря я вчера перевел прорицание звездочета наоборот.
— А он разве нагадал, что надо ехать в Карфаген?
— Ну да, — засмеялся Магон, но не мог же я допустить, чтобы дело затянулось на полгода!
— Не терпится втянуть Сиракузы в войну? — покачал головой Гераклид.
— Мы должны обуздать Рим, — ответил Магон, — обуздать, пока не поздно.
— Ты желаешь победы своей родины, — сказал Гераклид, — Гиероним видит в войне средство прославиться, Андронадор хочет расширить владения Сиракуз, и даже Архимед считает войну неизбежной для сохранения независимости города. А я, Магон, думаю о правильных многогранниках, и таким мне все это кажется ненужным!
— А по мне, — сказал Магон, — эта война, может быть, самая святая и самая справедливая в истории. Такая же, как ваше сражение с персами. Подумай, ведь если бы Афины сдались тогда Ксерксу, пе было бы ни Платона, ни Фукидида, ни Аристотеля.
— Почему? Гений останется гением, кто бы ни правил городом — народ или назначенный персами тиран.
— Останется, — согласился Магон, — но не сможет он творить, если дух его воспитан в рабстве. Тогда победа над персами окрылила вас, и вы достигли высот, до каких потом уже не поднимались. А я в римлянах вижу захватчиков более страшных, чем когда-то были для вас персы.
ГИППОКРАТ
— Смотри, Гераклид, они собрали руку Циклопа! — показал Архимед. — Помнишь, я тебе рассказывал?
Гераклид повернул голову и увидел впереди у Львиной башни до невероятных размеров увеличенную игрушку из Архимедова павильона, ту самую, которую видел в день показа зеркал.
Высоченная, подпертая
Повозка въехала на вытянутую вдоль стены площадь, где были выстроены войска. Около домов, в портике и на лестнице храма толпились любопытные горожане. Архимеда узнали; послышались приветствия, пожелания здоровья и долголетия. У основания машины, которая вблизи выглядела еще внушительней, прохаживались, ожидая Гиеронима, воинские начальники.
Филодем радостно встретил гостей, помог Архимеду сойти с повозки.
— Есть новости из Леонтин? — с тревогой спросил ученый.
— Вчера угнали скот еще из одной деревни, — ответил Филодем. — Говорят, государь собирается перевести в Леонтины часть войска и устроить в окрестностях учения, чтобы вразумить Аппия.
— Как бы не началась у нас война с Римом один на один, — покачал головой Архимед. — А для чего ты собрал машину? Показать послам?
— Не только. Пусть, кстати, и мои молодцы поучатся с ней обращаться.
Архимед с гордостью оглядывал сооружение.
— Помнишь, — обратился он к Гераклиду, — то место в книге о равновесии, где я показал, что вес любой фигуры можно условно свести в точку? Это я здесь и использовал. Представь, всю эту махину может поворачивать один человек! Секрет в том, что она полностью уравновешена. Центр веса малого рычага приходится на его шарнир, а большой рычаг вместе с малым уравновешен относительно верха колонны. Поэтому машина сохраняет любое положение, какое ей ни придашь, и сдвинуть ее нетрудно.
Гераклид хотел было поподробнее расспросить о действии машины, но заметил, что учителя утомили разговоры, и промолчал.
Наконец появился Гиероним. Юный царь, окруженный большой свитой, выехал к войску на белом коне, под радостные крики толпы и приветствия воинов. Справа от него Гераклид увидел ганнибаловых послов — чернобородого смуглого Гиппократа и Епикида, похожего лицом на старшего брата, но светловолосого.
Гиероним с послами проехал вдоль строя. Когда они были у самого левого фланга, недалеко от того места, где среди военных стояли Гераклид с Архимедом, Гиппократа окликнул по имени какой-то воин. Гиппократ задержал коня.
— Радуйся, Ксантип! — воскликнул он. — Все же довелось нам встретиться! Как ты попал сюда?
— Два года прослужил у Филиппа Македонского, — ответил воин, — вернулся на Крит, а там приплыли вербовщики из Сиракуз — уговорили.
— Вот видишь, мы расстались чуть ли не врагами, а встретились соратниками, — сказал Гиппократ.
Приехавшие спешились и подошли к машине. Гераклид слышал, как Гиппократ рассказывал Гиерониму:
— Этот воин начальствовал над отрядом критских лучников, служивших Риму. Я окружил их у Тразиментского озера и взял в плен. Но Ганнибал воюет только с Римом, а не с его союзниками, и всех пленных, кроме римлян, отпускает на волю.