Учись на ошибках других и не совершай своих
Шрифт:
Около нашего вагончика стояла машина декана, сам он разговаривал с начальником строительного участка, видимо напряженный был разговор, декан был зол, его лицо покрывали красные пятна, он сжимал кулаки, но голос не повышал, выговаривал зло и твердо. Начальник же стройки виноватым себя не чувствовал, периодически ухмылялся и отвечал декану в том же тоне.
Наш приход с Никитой незамеченным для декана не остался, он развернулся и направился к нам, я остановилась, пусть выговориться.
– Не ожидал от тебя, София, - сказал декан, останавливаясь в паре шагов от нас.
– Не ожидали, что я дам сдачи хаму, зря, такие слов не понимаю, их только кулаками учить нужно.
– Ну в твоем случае это было ведро?
– декан раздражен.
–
– Ты просто поражаешь меня, София, - декан разворачивается и идет к студентам, что собрались около его машины, - собираем вещи и на вокзал, ваша практика закончилась, а я разберусь почему вас поставили в такие тяжелые условия.
У студентов от усталости даже на выражение радости сил не осталось, они только кивнули головами и начали быстро расходиться, я тоже направилась в вагончик.
– Увидимся, - сказал Никита и побежал к себе, куда же мы денемся, конечно, увидимся.
Глава 6
Два часа спустя. София.
Мы расположились на поляне у вокзала, небольшой пригородный вокзальчик не рассчитан на такое количество народа, да и вокзалом его назвать трудно, одна наполовину крытая платформа и будка с одинокой кассиршей. Сегодня, мы до ближайшего города не доберемся, электричка пойдет в шесть часов утра, а на сегодня движение поездов на этом участке прекращено. Декан уехал на своей машине, приказал сидеть на вокзале он постарается решить вопрос с автобусами, но раньше утра не получится, так мы и на электричке доберемся, потом пересядем на другую электричку и через пару часов будем дома, примерно так, если конечно не возникнет форс-мажорных обстоятельств. Хочется верить в лучшее. В ближайшем ларьке мы скупили все чипсы и воду, у продавца с начала открытия торговой точки такой выручки не было, студенты набросились на ларек как голодные термиты и скупили все более или менее съедобное. Сидим на травке, хрустим чипсами, запиваем все это водой и тихо переговариваемся. Я уже поела, и удобно устроив голову на своем рюкзаке, борюсь со сном, тяжелый рабочий день, купание, нервы и переход до вокзала, организм уже не способен бодрствовать, да и вообще хоть как-то реагировать. Меня осторожно двигают. Ну, если кому-то места мало, я двигаюсь вместе с рюкзаком, мне не жалко. Глаз не открываю, кто бы это ни был, мне уже все равно, за спиной шуршат, видимо укладываются, а потом меня вместе с рюкзаком подтягивают и укладывают на тряпку, и смотреть не буду, кто такой заботливый, а он прав, лежать на холодной земле вредно, даже летом и, тем более, ночью.
– Ты мог бы не быть таким заботливым, - шепчу я.
– Боишься поддаться мне?
– И это тоже, ты как будто не настоящий, таких мужчин не бывает.
– Можешь ущипнуть меня, я настоящий, - меня накрывают курткой и, обнимая, прижимают к твердой груди, - спи, я разбужу тебя перед электричкой.
– Сплю, спасибо.
***
Как ни прижимал меня Никита к своей груди, под утро я замерзла и проснулась. Села и начала оглядываться, студенты сжались в кучу, накрылись всеми теплыми вещами, что у них были, очень разноцветная куча получилась. Нужно найти туалет, а потом умыться водой из бутылки, удобств никаких, но главное мы едем домой, а там все будет.
– Спи, ещё больше часа до электрички, - шепчет Никита.
– Замерзла не засну, пойду, поищу удобства, - встаю и начинаю разминать мышцы, тело замерзло, задеревенело от усталости и твердой поверхности.
– А ты досыпай.
Взяв из рюкзака все необходимое, я быстро побежала к вокзальному туалету.
***
Когда я вернулась на поляну, Никита умытый и бодрый сидел чуть вдалеке разложив на пакете остатки еды.
– Присоединяйся, - указывает мне рукой на импровизированный стол, - чем богаты.
– Ноги точно не протянем, а дома нас родители накормят до отвала, мои как увидят мой усохший силуэт, будут
– Ты похудела, я заметил - говорит Никита.
– А я заметила это, когда надела свои походные брюки, они у меня даже на бедрах не держаться, а ты чего вдруг заметил?
– Я очень хорошо помню, как ты выглядела в школе, как к выпускному классу вытянулась, стала длинноногой, худенькой девушкой.
– Вытянулась, пришлось полностью менять гардероб, все было короткое и большое, помню такое, сама в шоке была.
– Мне не хотелось продолжать этот разговор, я не понимала, зачем и все ещё считала поведение Никиты сталкерством.
На поляне началось шевеление, у кого-то сработали будильники, народ поднимался, сонно оглядывался и потянулся в сторону туалет, Никита молчал, и я чувствовала облегчение, не хочу говорить о школе. Там было все обыденно и просто, учеба, уроки, общение с моей лучшей подружкой, вот только парней в моей школьной жизни не было, они бродили вокруг меня, но я их почти не замечала, а парни, видя такое отношение к ним, делали вид, что меня не существует. И не скажу, что я чувствовала себя ущербной, мне прекрасно жилось, и я не убеждаю себя в этом, действительно так и было, в те годы мне хватало проблем моих родственников.
– Спасибо, - я собрала мусор в пакет и понесла его к урне, можно уже и на перрон идти, там, на лавочках посидеть, какая разница, где ждать электричку.
***
Мы уже собрались на перроне и ждали электричку, но раньше прибыл заместитель декана, который сообщил нам радостную новость, что на стоянке стоят два автобуса, которые отвезут нас прямо домой. Как только я удобно устроилась в кресле меня начало клонить в сон и, закрыв глаза, я начала погружаться в блаженную нирвану. Никита сидел рядом и молчал, хорошо, что он такой тактичный, не лезет с разговорами, когда мне этого не хочется. Может мы и смогли бы поладить, если бы меня не смущало его давняя симпатия. Что-то тут не то, не может молодой парень столько ждать и надеяться, ненормально, вокруг столько симпатичных девушек. Хотя, судя по всему, монахом он не был, целибат не соблюдал, не отказывал себе в плотских удовольствиях, а если бы отказывал, думаю, это выглядело бы ещё подозрительнее. Лучше поспать, невозможно угадать, о чем думает и чего в итоге хочет получить другой человек, свои-то желания не всегда понятны, а чужая душа потемки.
Три часа спустя. София.
У ВУЗа, куда нас доставили, меня уже встречал Денис, он подхватил мой рюкзак и, поцеловав меня в щеку, быстро пошел к машине.
– Ты очень похудела, загорела и осунулась, мама расстроится, увидев тебя измождённую.
– Я не специально, Денис.
– Знаю, все знаю, отца встретил отец одного из уехавших студентов и рассказал в каких условиях вы живете. Папа маме только часть пересказал, она остальное додумала и ужаснулась. Я декана вчера перед самым отъездом к вам выловил, если бы он не убедил меня, что привезет вас всех, я бы сегодня поехал за тобой сам, родители ночь не спали, решили, что выбирая между здоровьем и высшим образованием, они выбирают первое, а значит, тебя нужно доставить домой.
– Я люблю вас, родственники, вы самые лучшие.
– И мы тебя любим, но ты ещё получишь за то, что молчала об истинном положении дел, партизанка, ни слова, ни полслова.
– Не хотела расстраивать родителей, я же знала, что они ночами спать не будут, а им здоровье беречь нужно.
– Никому ты своим молчанием здоровье не сберегла, вся правда рано или поздно всплывает наружу, и родители ужаснулись, как представили, сколько ты там страдала.
– Так уж и страдала?
– Родители такого себе нафантазировали, писатели отдыхают, - садись в машину поедем успокаивать их.
– Мама Дарье звонила, она, конечно, была сдержана в своем негодовании, но сестрица такого себе напридумывала, рвалась приехать сюда, подключить всех своих знакомых и решить этот вопрос, еле охладил её пыл, хорошо у неё муж понятливый, удержал, уговорил, успокоил, она же мамой скоро станет, куда ей ехать.