Учитель фехтования
Шрифт:
В ту же минуту я увидел Николая, он вышел из Зимнего дворца и приблизился к его ограде. Он был бледнее обычного, но держался спокойно. Рассказывали, что, перед тем как выйти из дворца, он попрощался с семьей.
Вдруг позади меня раздался конский топот, и со стороны Мраморного дворца показался эскадрон кирасир во главе с князем Орловым, [55] одним из храбрейших и преданнейших друзей Николая. Перед ним ворота сразу отворились, он соскочил на землю и подошел с докладом к Николаю, в то время как его люди выстраивались перед Зимним дворцом. Опять загремел
55
Орлов Алексей Федорович (1788–1862) – генерал-адъютант, с 1844 г. шеф жандармов и главный начальник III Отделения.
Между тем великий князь Михаил то и дело присылал в Зимний дворец гонцов с донесениями. В то время как Николай был занят обороной дворца, Михаил объезжал казармы, стараясь успокоить волновавшиеся полки. Кое-где ему удалось достигнуть этого. В тот момент, когда остатки Московского полка хотели последовать за двумя восставшими ротами, капитан пятой роты, граф Ливен, брат одного из моих учеников, приказал закрыть двери казармы.
Затем, встав перед солдатами, он вынул шпагу и крикнул, что убьет всякого, кто попытается выйти из казарм. При этой угрозе какой-то подпоручик подскочил к Ливену с пистолетом в руках, но граф ударом шпаги выбил из его рук оружие. Подпоручик снова поднял пистолет и прицелился в графа. Последний, скрестив руки на груди, сделал несколько шагов по направлению к нему. Все замерли, ожидая, чем окончится эта странная дуэль.
Подпоручик выстрелил. По счастью, пистолет дал осечку. В эту минуту кто-то постучал в дверь.
– Кто там? – крикнуло несколько голосов.
– Его императорское высочество великий князь Михаил Павлович, – ответили снаружи.
Эти слова вызвали сильное замешательство среди недовольных. Граф Ливен открыл дверь. Никто его не остановил.
Михаил вошел в сопровождении нескольких офицеров.
– Почему вы бездействуете в минуту опасности?! – воскликнул он. – Кто вы, честные солдаты или изменники?
– Ваше высочество, – ответил Ливен, – вы находитесь среди наиболее преданных вам людей, и вы незамедлительно убедитесь в этом.
И, подняв шпагу, он крикнул:
– Да здравствует император Николай!
– Ура, да здравствует император Николай! – в один голос ответили солдаты.
Подпоручик попытался что-то сказать, но Ливен схватил его за руку и шепнул:
– Молчите, я ни слова не скажу о том, что только что произошло между нами. Не губите себя!
– Ливен, – проговорил великий князь, – я поручаю этих людей вам.
– Отвечаю за них головой, ваше высочество, – ответил граф.
Вскоре на площади появился митрополит в окружении духовенства. Они несли хоругви. Подойдя к мятежникам, митрополит призвал их не нарушать своего долга и присягнуть Николаю. Солдаты стали
Николай подозвал старого генерала Милорадовича, героя Отечественной войны:
– Милорадович, ступай и поговори с ними.
Генерал Милорадович и великий князь Михаил поскакали к мятежникам, но их встретили выстрелами и криками: «Да здравствует Константин!»
– Ребята! – закричал Милорадович, поднимая над головой великолепную турецкую шпагу, осыпанную бриллиантами. – Видите эту шпагу, она подарена мне великим князем Константином. Честью заверяю вас и клянусь этой шпагой, что вы обмануты: Константин отказался от престола, и единственный законный император – Николай Павлович!
«Ура» и крики «да здравствует Константин!» были ответом на эти слова. В то же время раздался пистолетный выстрел, и Милорадович закачался в седле. Другой пистолет был нацелен на великого князя Михаила, но какой-то матрос из числа заговорщиков отвел руку стрелявшего, и Михаил остался невредим.
Князь Орлов и его кирасиры мгновенно окружили Милорадовича и великого князя и оттеснили их к Зимнему дворцу. Милорадович с трудом держался в седле и, едва въехав во двор Зимнего дворца, упал на руки подхвативших его людей.
Великий князь Михаил тут же соскочил с коня, подбежал к артиллеристам и, выхватив банник из рук канонира, поднес фитиль к запалу.
– Стрелять в изменников! Стрелять в них! – крикнул он.
Раздались четыре пушечных выстрела, и за ними последовал такой же залп. Более шестидесяти человек упали, остальные бросились врассыпную по Галерной улице, Английскому проспекту, Исаакиевскому мосту и по замерзшей Неве. Кавалергарды пришпорили коней и понеслись вдогонку, за исключением одного человека. Соскочив с коня, он подошел к графу Орлову и отдал ему свою шпагу.
– Что это значит, граф, – спросил удивленно генерал, – и почему вы отдаете мне шпагу, вместо того чтобы обратить ее против изменников?
– Потому, что я принимал участие в заговоре и рано или поздно буду разоблачен и арестован. Предпочитаю сам прийти с повинной.
Это был граф Алексей Анненков.
– Арестуйте графа Алексея Анненкова, – сказал генерал, обращаясь к двум кирасирам, – и отведите его в крепость.
Его отвели в крепость вместе с другими.
Первая моя мысль была о Луизе: ведь теперь я был ее единственным другом. И я поспешил к ней. Видя меня печальным и бледным, моя несчастная соотечественница сразу поняла, что случилась беда. И едва я переступил порог, как она подошла ко мне, с мольбою сложив руки.
– Что такое, ради бога, что случилось? – спросила она.
Я рассказал ей все, чему был свидетелем, и вручил ей письмо графа Алексея.
Как я и предполагал, это было прощальное письмо.
Генерал Милорадович скончался в тот же вечер от полученной раны.
На следующее утро, часов около девяти, когда город еще только просыпался и никто не знал, подавлено или нет восстание, Николай сел с супругой в карету, ожидавшую у подъезда Зимнего дворца, и поехал по улицам столицы, желая видеть, что происходит в городе. Везде было тихо. На Невском он заметил женщину, которая при его приближении стала на колени с какой-то бумагой в руках.