Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер
Шрифт:
Это замечательное решение обрекало на последующую гибель многие миллионы людей — вплоть до момента официальной смерти Гитлера, прижизненную власть которому и гарантировали сначала Рузвельт с Черчиллем, а потом и Сталин: как по-иному расценить решение о безоговорочной капитуляции Германии, выбившим почву из-под ног у любой оппозиции против Гитлера?
Ведь понятно же, что устранение Гитлера теряло всякий смысл, если Германии потом все равно предстояла безоговорочная капитуляция!
Вот и действовали поэтому участники заговора 20 июля 1944 года (все, кроме инвалида Клауса Шенка фон Штауффенберга!)
Да и Гитлер после января 1943 года перестал кокетничать своим возможным уходом от власти — вплоть до самого конца апреля 1945!..
И Вальтер Николаи окончательно оказался не у дел!..
Даже арест Треппера в ноябре 1942 года и получение затем возможности неограниченно давить на него, уже не могли изменить новейшую глобальную ситуацию, столь безвыигрышную для всех немцев, кроме откровенных пораженцев вроде коммунистов! Время было безвозвратно потеряно, и исходно рассчитанная комбинация утратила малейшие шансы на удачу.
Вот тут самому Трепперу незаслуженно повезло: давление на него утратило смысл, но его не уничтожили, как многих других, а предпочли пока поберечь до лучших времен! А может быть, ему и заслуженно повезло: самоотверженность и непримиримость вызывают уважение даже у самых жестоких и циничных противников!..
Так или иначе, но почти полным пшиком завершилась грандиозная операция, задуманная, вполне возможно, именно Вальтером Николаи и проводившаяся, в любом варианте, с его непосредственным участием. Лишь установленные при ее подготовке и поддерживаемые затем гестаповцами контакты с ГРУ позволили непосредственным руководителям этой операции безболезненно для них самих перекинуться на сторону русских в 1945 году. О Николаи же при этом сами немцы начисто позабыли — больше он никому из них не понадобился.
А вот то, что Вальтеру Николаи удалось спустить на тормозах все последовавшие допросы на Лубянке — и заняться в итоге перед смертью почти невинной игрой в историю разведки в Первую Мировую войну, снова выглядит его огромной заслугой и успехом.
Авторы очередного современного исследования по истории разведок отметили следующее: «По окончании допросов В. Николаи был помещен на спецдачу под Москвой, где написал мемуары. Нам довелось ознакомиться с ними, и, поверьте на слово, ничего примечательного в них не обнаружили: все только общие рассуждения и никакой конкретики. Поистине, верно говорится, что разведчику язык дается для того, чтобы скрывать свои мысли». [269]
269
Авдеев В.А., Карпов В.Н. Указ. сочин. С. 64.
Но все же Вальтера Николаи никак не назовешь ни счастливчиком, ни провидцем: самый большой возможный успех его жизни обернулся поражением, да и позднее он не сумел предвидеть угрозы и принять меры предосторожности против собственного ареста и последующей тяжелой смерти на тюремной койке.
С другими судьба обошлась
Лишь Даллес, вроде бы, завершил карьеру в сиянии всемирной славы!
Но и его к особым удачникам и провидцам не причислишь: его отставка из директоров ЦРУ в 1961 году выглядела пощечиной ему и выкидыванием его за дверь. Не случайно прибег он затем к таким в общем-то несолидным поделкам, как выпуск книги, цитируемой нами, — ради поддержания видимости собственного авторитета и возможности высказываться безапелляционным тоном!
Даллес, правда, сумел потом жесточайшим образом отомстить обидчикам — но рассказу об этом еще не пришло время!..
Так или иначе, но все эти высококвалифицированные эксперты почему-то совершенно явным образом сели в лужу с историей о футлярчике от ножичка, с которой легко должен был бы разобраться любой мальчишка-хулиган, если бы таковые читали книги типа жизнеописаний полковника Редля.
Вернемся теперь к ситуации, в действительности сложившейся 24 мая 1913 года на Венском почтамте и позднее.
2.3. Футлярчик от ножичка и разорванные записки
Редль на Почтамте проявил максимум осторожности и сообразительности.
Очевидно, что контакты с доверенным лицом, от которого он узнал о возможном нахождении писем на почте, чем-то возбудили его подозрения: то ли сообщник недостаточно убедительно разъяснил задержку при сообщении информации о получении им предшествующего письма — в это время он, напоминаем, подвергся тайному аресту, то ли сообщение о содержании полученного письма чем-то насторожило полковника. Вероятнее же всего, как это мы уже отмечали, было то, что этот арестованный сообщник сумел в своем сообщении предупредить Редля о грозящей опасности — хотя, возможно, в далеко не исчерпывающей и недостаточно тревожной форме.
Так или иначе, но что-то происходило не так или не совсем так, как надо, — и Редль должен был удвоить обычную осторожность!
Здесь нам нужно обдумать, что было приоритетнее для Редля в планируемой им операции: собственная безопасность или получение исчерпывающих знаний о пришедшей корреспонденции?
С этим легко разобраться.
Если бы Редль действительно был иностранным (по отношению к Австрии) агентом, то безопасность была бы на первом месте: разоблачение грозило полным крахом!
Обеспечить такую безопасность можно было без труда: для этого самому не нужно было появляться на Почтамте, а нужно было послать туда заведомо постороннего человека, наняв его на улице за незначительную сумму и пообещав несколько большую при завершении операции. Затем нужно было проследить, арестуют ли этого подставленного фигуранта или организуют наблюдение за ним — все это было в пределах возможностей и умения Редля, да и надежными помощниками он также располагал в тот момент, как это мы узнаем позднее.