Учитель Истории
Шрифт:
Ну зашибись… Вот тебе и издержки профессии, которую почему-то всё еще считают интеллигентной. Неужели я настолько похож на завшивевшего ботаника, что удостоился внимания местной молодежи? А, ну их к лешему. Поступим так же, как поступит любой нормальный человек в отношении брошенной вдогонку грубости: проигнорируем.
— Ты че, оглох? Мы с тобой разговариваем!
Меня нагнали трое старшеклассников и, преградив дорогу, принялись нагло скалиться. Блин, это уже вообще беспредел беспределов! Посреди бела дня! Когда вокруг полно прохожих! Ну, ладно, здесь, во дворе, где я припарковал
— Вам чего, ребятки?
— Да так, поздороваться хотели.
— А ты вишь какой невежливый, мимо прошел.
— Хамишь, ага.
Лица все незнакомые. Значит, не с факультатива. Еще бы им не борзеть: за отметки не боятся. На вид лет по пятнадцать-шестнадцать. Рожи довольно гадостные, но одеты на удивление прилично: джинсы, туфли, хорошие зимние куртки с подбитыми мехом капюшонами. Правда, от внешнего вида суть не очень-то сильно меняется: самая настоящая гопота. Прогресс, если к девятому классу нормально читать научились. А уж если осилили пару рассказов Салтыкова-Щедрина, то вообще академический уровень. Хотя нет, академический уровень — это знать, кто такой вообще Салтыков-Щедрин. Какой же я занудный сегодня! Самого себя уже раздражаю.
— Ну, день добрый, — поздоровался я.
Те весело загыгыкали.
— Молодец, вежливый!
— Ваще жжешь!
— У вас есть какие-то вопросы? — разговор мне не нравился, нужно его сворачивать. — Если нет, честь имею. Я тороплюсь.
— Какую еще честь? Что ты там имеешь?
— Куда торопишься, короче? Стоял, тупил посреди улицы — а теперь вдруг заторопился!
— Заблудился, что ли?
— Не, он на училку пялился!
— Не, не, слушайте: он к космосу подключался!
— Точно-точно! К джи-пи-эс! К джи-пи-эс, да!
Охренеть, как остроумно… Мой внутренний Петросян только что написал заявление о выходе на пенсию.
— Вы закончили? Ну я пойду тогда.
— Стой, не торопись! — один из них протянул ко мне руку, я отступил на шаг назад. — Весело же!
— Ага, оборжаться. Ребята, вы чего такие смелые?
— А что ты нам сделаешь? — наперебой затараторили они. — Директору пожалуешься?
— Или ты каратист, или что там у вас… А, кунг-фу, вот!
— Нет, он просто непуганый еще!
Я скептически покачал головой: ну и клоуны…
— Зачем мне жаловаться директору? Вы такие смелые, втроем на одного — очень впечатляет. Но при этом вы понятия не имеете о том, кто я такой, о том, какие у меня связи. А также о том, насколько хорошо я запоминаю лица… Чтобы потом опознать вас. Вы ведь из школы — сами спалились, признав во мне нового учителя. Но даже если вы такие отмороженные, что вам пофиг на все вышесказанное… То перед тем, как приставать к человеку, следует хотя бы подумать, есть ли у него с собой оружие — а у меня оно, кстати, есть. Нет, я не шучу. Правда, не шучу. И смею вас уверить, что как практикующий юрист я без труда смогу доказать законность учиненного в отношении вас членовредительства. Мне продолжать?
Через минуту я снова оказался в полнейшем одиночестве. То-то же. Правильно старший брат меня в детстве учил, что главное — уверенность, а потом уже все остальное. Хорошо, хоть на излете третьего
Ответ на этот вопрос я получил гораздо раньше, чем планировал. Вот уж точно: никогда не знаешь, где найдешь… А где найдут тебя.
Еще по дороге в школу я заметил, что, несмотря на довольно ранний для выходного дня час, возле монастыря потихоньку собирается народ. Ничего необычного, подумалось мне, какая-нибудь церковная служба или что-нибудь вроде того. Не придал я значения и большому проценту молодежи среди прибывающих. Да и вообще, мало ли кто куда идет в с утреца пораньше в субботу.
А вот теперь выяснилось, что все это не просто так.
Поднимающийся над монастырем дым был хорошо виден из любой части города, чему способствовало отсутствие высоких построек. Я тоже сразу заметил его, едва вырулил на центральную улицу. Но далеко уехать не получилось. Дорожное полотно перед мостом было запружено толпой в несколько сотен, если не тысяч человек. Источник дыма находился ниже, у самых стен монастыря, но что именно там горит, я так и не разглядел. О том, чтобы проехать не было и речи: все пространство запружено людьми и обездвиженным транспортом. Гул, крики обозленных водителей и отвечающих им пешеходов, вой клаксонов — неразбериха дикая. А ведь всего сорок минут назад ничего этого и в помине не было!
Пришлось сдавать назад и парковаться на обочине. Здесь тоже люди и тоже машины, но свободное местечко отыскать удалось. Вот так народные гуляния… Может, сегодня какая-нибудь масленица, и это жгут чучело зимы? Не рановато ли?
Завыли сирены: к месту действа прибыла полиция.
— Что здесь происходит? — громко спросил я у попавшейся мне навстречу молодой компании. — Откуда вдруг столько народу?
— Там ад, — коротко бросила девушка.
— Уходите отсюда, — добавила другая.
— Быстрее, — подытожил бывший с ними парень.
Лица у всех взволнованные, если не сказать испуганные.
— Здесь все по приглашениям, — объяснил мне услышавший мой вопрос мужчина. — Я с женой пришел… Где она теперь… Вы не видели?
Неожиданно перед нами сквозь толпу протолкался полный дяденька средних лет. Куртка на нем была разорвана, руки не то в грязи, не то в саже, под глазом светился свежий малиновый синяк.
— Это чья-то провокация! — завопил он. — Там жгут тряпье, бьют бутылки! Да что бутылки — там людей бьют! Всюду флаги этих нелюдей и сами они, в масках… Это настоящий шабаш! У самых стен храма Божьего!
— Ты кого здесь нелюдью назвал, жирный? — рядом с толстяком непонятно откуда образовались два дюжих молодца в черных шапках натянутых на лицо, так, что видны были только глаза. — Ты свой народ нелюдью назвал? Русских людей назвал нелюдью?!
— Помогите!
Но поздно: никто не успел даже ахнуть, как его уволокли в самую гущу толпы, туда, где царили им же описанные страсти. Я замер беспомощным истуканом: версия о народных гуляниях растворилась, как щепотка сахару в кипящем паровозном котле.