Учитель
Шрифт:
Нам не только разрешалось, даже приветствовалось иметь свое мнение и высказывать его. Особенно наш папа любил, когда мы его критиковали и в шутку высмеивали.
Он хохотал, глядя на наши представления, до слез…
– Я что, такой? Такой?..
Как быстро летит время, я и сейчас встаю в 6 утра, обязательно делаю зарядку. Уже третий год, как нет нашего папы.
Семья у нас была демократичная, во всяком случае папа нам все время это внушал, а мама время от времени сокрушалась: «Развели тут демократию, все умные стали…
Как бы странно ни звучало, в нашем доме параллельно демократии существовал культ личности. Культ папиной личности.
Первые 7 лет моей жизни прошли на Пролетарской, 45, в доме моего деда. Нам принадлежали 2 крохотные комнатки с балконом на Буйнакскую и верандой во двор.
Я помню, как было неудобно каждый раз спускаться в туалет или за водой во двор. Зато как мне нравилась обязательная манная каша в воскресенье на завтрак! У меня и сейчас манная каша ассоциируется с выходным днем.
Булач Имадутдинович с семьей
Помню чувство страха и гордости за отца, который полез ночью на крышу, положить тяжелые камни на листы кровли, дабы их не унесло ветром. Он поступал так каждый раз, когда на город обрушивался ураган, всегда либо ночью, либо вечером, непременно в темноте.
Собравшись вокруг мамы, мы со страхом ждали его возвращения, а уже на следующий день с гордостью слушали ее разговоры о делах на крыше.
Ох, папа, папа! Уже много позже я спрашивала себя: а чего заранее не проверить и не укрепить эту самую чертову крышу? Не ждать, пока грянет гром!
Дорогой папа, хозяйственным или мастеровым назвать его было трудно.
– Алла, я вот уже неделю смотрю на эту розетку и все жду, когда ты ее починишь? – Несколько возмущенно и так искренне говорил он, как будто это действительно ее прямая обязанность.
А в одно прекрасное утро открываю глаза – телевизор и тумбочка! Вау! Выпускники 10 класса сделали царский подарок папе!
Полвека прошло, а я помню тот вечер. Мы смотрели кино по телеку – впервые! Всего один канал, несколько часов по вечерам, день профилактики – понедельник.
Шуанет уже неплохо стоит и может сделать несколько шагов самостоятельно. Это большая наша радость.
Одно из сильнейших впечатлений того времени – папу укусила гюрза.
Весна. Начало мая. Общегородское восхождение на Гимринский хребет. Ленинская площадь. Краеведы пятой школы – я хоть и не школьница, но с папиными ребятами. Коллективы всех организаций и учебных заведений. Всего более 1000 человек. Папа, как генерал, в рупор дает команды.
Колонна грузовиков, ПАЗиков, скорая помощь. Милицейский мотоцикл в авангарде – папа в коляске.
Двинулись
Шуанет заснула у кого-то в рюкзаке.
Медленным зигзагом, как гигантская змея, поднимаемся на пик Гагарина. Мы на вершине… Папа – над пропастью, упершись ступней в кочку. Смотреть страшно, сейчас упадет…
– Булач! – Мама от количества адреналина в крови близка к истерике, а папе всегда нравилось рисковать.
Я была свидетелем таких сцен не раз и в душе осуждала часто папу. Потом я стала другой, бегала, как и папа, по краю обрыва, мне нравилось во всем рисковать. Мама стала переживать еще больше.
… Я не видела, как все произошло.
Вдруг – голоса: Булача укусила змея, Булача укусила змея!
Вижу папу в машине скорой помощи… Потом его привезли домой с перевязанной ногой в той самой коляске, на том самом мотоцикле.
На улице меня останавливали молодые и старые, все спрашивали: как папа? Я была в центре внимания, мне даже немного это нравилось.
Мне очень повезло с родителями, меня учили, как обойтись без воды, как оказать помощь, как не дать себя в обиду и многому другому. Но самое главное – научили сеять добро, прощать, слушать.
В детстве я обращалась к маме.
– Мама, у меня болит голова.
Она отвечала:
– От этого не умирают.
– Живот болит. – Ответ тот же:
– От этого не умирают.
На что ни пожалуйся – ответ один.
В результате я вошла в жизнь с полной уверенностью, что ни от чего не умирают. А когда в доме до зарплаты оставался один рубль, мама предлагала пойти в кино!
У меня нет страха остаться без денег.
Воспитывая своих детей, я повторяла своих родителей, но не во всем.
Еще одна веселая история.
Когда я родилась, папа нашел окно палаты, где находилась мама, и позвал ее.
– Булач, родилась девочка, копия ты!
– Господи, она никогда не выйдет замуж! – Он считал себя некрасивым.
И хотя замуж я вышла, и даже 2 раза, комплекс того, что я некрасивая, сидит во мне всю жизнь. Это, видимо, тоже от папы.
Со своими детьми я была иной. Они у меня – золотые, сладкие, необыкновенные. Конечно, и нас раньше хвалили. Но скромно, мало, критиковали больше.
– Вот поэтому вы и выросли такими хорошими, – говорит мама. Часто можно было услышать такое:
– Алла, дети! Имадутдин, Наташа, Шуанет!
Сидя за своим столом, продолжая просматривать только что написанный текст, папа зовет нас как будто на пожар. Он делал так всегда… Совсем нетерпеливый. Он желал нашего мгновенного появления.
Зовет всех – значит, сейчас начнет читать. Мы собираемся на диване в его комнате. Мама взглядом напоминает, как мы должны себя вести, сама вся во внимании и очень серьезная.