Учителя Гурджиева
Шрифт:
Я разыскал Хаджи и среди многочисленных чашей кофе стал подводить разговор к моей теме. Я добавил, что ищу следы тех людей, которые обучали Гурджиева. Не знал ли он кого-нибудь?
Он ответил, что знал. Сердце мое забилось. Я поспешно объяснил причину своих поисков.
– - Друг мой, -- ответил он, -- Я не суфий в том смысле, в каком вы на западе понимаете этот термин. Я -- то, что вы могли бы назвать Мирским Братом. Время от времени ко мне посылают людей учиться ткачеству. Их посылает глава Ордена, чтобы дать им определенное знание и технику, которые, кажется, не имеют прямого отношения к эзотерическому учению. Не мое дело выяснять, кем являются мои ученики и на какой они ступени просветления.
– - Чему еще, кроме ткачества, его учили?
– - настаивал я.
Хаджи развел руками: "Больше ничему. Я не могу учить тому, чего я не знаю. Он научился у меня технике ткачества ковров и их продаже. Его внутренняя жизнь была не моей заботой, но заботой других. Они сказали: "Научи Джурджизада", и я делал это".
– - Кто это "они", которые послали его?
– - допытывался я.
– - Это не секрет. Та Ложа, что возле мыса Каратас на юге. Они были учениками Бахаудина, известного, как Накшбенди, или Художники. Их там уже нет, но он, должно быть, был послан откуда-то еще, так как я обычно часто ходил туда и никогда его там не видел.
– - Откуда его могли послать?
Он рассмеялся:
– - С севера, или с юга, или с запада, из тысячи мест. Из другого места обучения, от другого учителя. Кто знает, что он изучал прежде, чем пришел ко мне? Быть может, соколиную охоту, музыку, танцы, плотничье дело... Определенного "курса", по которому вы можете начертать карьеру человека, не существует.
– - Куда же могла переехать Ложа?
– - начал я. Но он прервал меня.
– - Ложи не переезжают. Если они выполняли свое дело и выполнили его, они рассеиваются. А глава их, если хотите, переводится на другое место.Ученики перебрасываются в другие центры. Если вы действительно хотите узнать, как звали шейха, то я могу вам помочь. Это был мулла Али Джамал из Кербалы в Ираке. Где он сейчас, я не знаю. Может, умер, может быть, живет где-то.
Я с сожалением распростился с этим добрым человеком. Я стал бы учиться под его руководством, если бы мои поиски шли по-другому. Но, раз мертвый след ожил, я должен идти по нему.
Когда я покидал гостиницу, швейцар вручил мне записку. Она гласила: "Помни Абдул Кадира", -- гласила она. Озадаченный, я продолжал свой путь. Конечно, буду помнить, но при чем здесь записка? Она может означать, что он хочет благодарности за свою информацию. Быть может, она означала, что я должен помолиться за него или упомянуть его имя для дальнейших контактов, или ...?
Багдад -- это жемчужина пустыни, описанная в книге арабского географа Мукадасси. По общему признанию, он писал эту книгу в тринадцатом веке, до прихода Чингиз-хана. После его "визита" город так и не оправился -- наверно, не хватило энергии.
Главным мстом в Багдаде является улица Рашида. Идя от бывшего Фейсалского места, я обнаружил на другой стороне огромное здание с главами, решетками и куполами. Путеводитель описывал его как гробницу святого суфия Абдул Кадира Джилани. Абдул Кадир!
– - был ли это тот Адбул Кадир, которого я должен помнить? Поспешив в столицу Семирамиды, я заказал комнату и нанял проводника для осмотра гробницы.
Но мусульманину не разрешалось проходить через массивные порталы святилища, в котором размещалась могила, мечеть, школа и библиотека. Как сообщил мне мой гид, Джилани -основатель ордена Каадири, почитался всеми суфиями как Великий Учитель, а степень
Наутро мастерская была пуста. Там был только мальчишка, занятый смешиванием чернил. Он говорил лишь по-арабски. Его хозяин, сказал он, усердно жестикулярую и размахивая руками, находится в мечети, но скоро должен вернуться. Я подождал и таким образом нашел Хашима Мохаммеда Кхаттата, другого учителя Гурджиева.
Глава 2
ХАШИМ МОХАММАД КХАТТАТ
Кхаттат оказался иракским арабом с вкрадчивыми мягкими манерами, чей твердый взгляд и прямая осанка не соответствовали его восьмидесяти десяти годам. Он приветствовал меня со старомодной учтивостью и на ломаном персидском языке объяснил, что образцы куфической каллиграфии не предназначены для продажи. Он мог бы сделать другие и выслать мне, если я не могу подождать, пока они будутготовы. Разговор перешел на Гробницу в Карбале, где похоронен внук пророка Магомета, и эта тема была как нельзя кстати. Хуссейн -- имя внука пророка и имя внука в книге "Все и вся" -- Кербала, дом Шейха -- текия, или суфийский странноприимный до в Каратасе -- вот и другое имя.
Я мгновенно все это обдумал и спросил:
– - Знаете ли вы Шейха Али Джамала, в прежние времена он был Шейхом из Каратаса?
– - Я знал его, он давно умер. Вы были его другом?
– - Нет, но я хочу знать об одном из его учеников -Гурджиеве.
– - Зачем вы ищете это знание?
– - Знакомый вопрос.
Я объяснил. Пауза. И -- "Я обучал Джурджизада".
– - Обучали! Пожалуйста, скажите мне, чему вы его учили и как...
Хашим поднял руку:
– - Подожди! Я не учил его ничему другому, кроме своего бедного ремесла. Он находился под руководством Шейха Муслихуддина из Удха, тогда обосновавшегося в Багдаде. Четверги он проводил с искателями.
– - Искателями?
– - Искатели истины -- это наша группа внутри Ордена Кадири. По четвергам мы проводили ночи в медитациях и упражнениях под руководством Шейха Каламуддина из Братства Сурххани.
– - Что еще вы можете рассказать мне о Гурджиеве? Где он жил и кто были его товарищи?
Он снимал комнату у вдовы Бинт Ахмет, вблизи небольшой мечети. Он приходил ко мне ежедневно на заре к утренней молитве, и мы проводили день, занимаясь письмом, заистрением тростниковых перьев и смешиванием чернил. Время от времени мы прогуливались в садах и на базарах и слушали сказителей... Гурджиев совсем не знал арабского и очень мало персидский. Мы почти не говорили между собой. Иногда мы пытались обсудить историю Насреддина, которую наш учитель давал на уроке в прошлый четверг, или это были слова зикра, или повторение. Он пробыл здесь без одной недели год, и его отослали. Кажется, в Турцию. Остальное мне малоизвестно. Я учил Гурджиева каллиграфии и мало знаю о его жизни здесь. Я мог бы надеяться иметь лучшего ученика, но он работал добросовестно и горячо.
– - Как он пришел к вам?
– - Он был послан ко мне Шейхом Мучслихуддином, некоторые называют его Саадом -- по имени его великого предшественника из Шираза. Гурджиев провел в Багдаде несколько месяцев, прежде чем его послали ко мне. Я часто видел, как он ходил в библиотеки и слушал публично чтения Корана и Хадисов (традиции). Он, бывало, рисовал план города, который основан, конечно, на шестиугольнике, и не раз спрашивал меня, почему памятник Джилани расположен именно так по отношению к целому. Ни мое положение, ни мой долг не давали мне права просвещать его.