Удача любит рыжих. (Трилогия)
Шрифт:
Смысл состоял в следующем.
Магическая аномалия, в просторечии именуемая «Слепой треугольник», а в научном мире носящая порядковый № 72, была открыта совершенно случайным образом. Одному из тогдашних ковенских магов для чего-то потребовалось сверить магическую карту с обыкновенной. Именно тогда было обнаружено, что изрядная территория Лыкоморья отчего-то не желает попадать на магическую карту. Было высказано предположение, что в географическое заклинание закралась ошибка; его отладили, но территория все едино оставалась за пределами карты. Возможно, ошибка допущена в самой схеме заклинания? Решив проверить,
Ни один маг на свете не мог увидеть этого места. Его просто не было — в магическом, естественно, зрении. Там не было ни дыры, ни преграды — просто магические потоки как будто огибали препятствие, и взгляд огибал его вместе с ними. Туда нельзя было ничего телепортировать, туда не удавалось послать удаленное заклинание — словом, места были весьма и весьма интересные, и ковенцы быстро организовали туда экспедицию.
Экспедиция не смогла найти ни одного ответа, зато привезла целый ворох новых вопросов. Все, что удалось выяснить наверняка, — это граница аномальной зоны: экспедиция обошла ее кругом и нанесла очертания Треугольника на карту. Определить границу было очень легко — ибо ни один из магов не мог ее переступить.
Туда-сюда летали птицы, порхали бабочки, плавали рыбы в реке. Туда-сюда бегал пес, прихваченный в дорогу одним из участников экспедиции. Но магам путь внутрь был заказан. Позже выяснилось, что это правило распространяется и на людей вообще — вне зависимости от принадлежности к расе.
Основные эксперименты, кстати, были поставлены именно с помощью этого пса. А чем еще можно было пользоваться, если проникнуть внутрь иным путем — физическим или магическим — было попросту невозможно? На ошейник собаке цепляли часы, выяснив, что время в Треугольнике идет точно так же, как и у нас; цепляли мнемо-амулет, получив в итоге множество изумительно точных, но совершенно необъяснимых мнемо-образов, сильно смахивающих на специально наведенные, — вот только кто мог их наводить?.. Цепляли даже индикатор магической активности. Пожалуй, это было важнее всего: оказалось, что внутри Треугольника совершенно отсутствует магия в привычном для нас смысле этого слова. Нет, силытам были, но назвать их чарами не смог бы даже адепт-первокурсник.
Собственно, на этом дельная информация заканчивалась. Еще четыре листа занимала подборка сказок и легенд, которые рассказывали про Треугольник обитатели прилежащих к лесу деревень. Подборка была интересная, но не отличалась ничем принципиальным от историй из любого другого лыкоморского села. Это было вполне объяснимо: ни один из селян не мог попасть в Треугольник, да и изнутри ничего особенного не вылазило.
Предпоследний лист, впрочем, оказался весьма любопытным документом. Это было письменное подтверждение того, что драконы не имеют к феномену Треугольника ни малейшего отношения. Под текстом стояло девять подписей — по числу драконов, входящих в Высший Совет.
Последний же лист представлял собой свидетельство, выданное некой Горане Бранке ровно шесть лет тому назад. Свидетельство утверждало, что оная Горана, выпускница Межинградской Академии Магических Искусств (специальность: алхимия и фэйриведение), принимается на работу в качестве смотрителя и наблюдателя за территорией аномалии № 72.
— Что, прочитала? — ворчливо осведомился гном, отвлекая меня от усиленных раздумий. — Убрать-то хоть можно?
— Можно, — кивнула я, механически складывая листы в папку. Мрыс, но… но если Треугольник закрыт, как же мы смогли туда переместиться?
— Во-во, — хмуро поддакнул гном, и я поняла, что задала этот вопрос вслух, — нас это тоже сильно интересует. — Как вы смогли туда телепортировать — это раз. Как вы исхитрились там выжить — это два. И почему — самое главное и интересное — тамошние совершенно чуждые приличному магу места вы хором характеризуете как «солнышко и ветер»?
Я честно пожала плечами, переводя на гнома малость ошалелый взгляд.
— Не виноватые мы, так уж оно вышло… В смысле, магистр Зирак, там и в самом деле было не страшно. Смутно — бывало, со временем там творилась какая-то мрысь, но страшно… страшно не было ни разу.
— Какая такая мрысь? — насторожился гном.
— Долго объяснять, — устало сказала я. — Можно мы попозже?..
— Мо-ожно! — ласково кивнул гном. — Еще как можно! Ты, Яльга, попозже объяснительную записку будешь писать — в двух экземплярах, директору и Рихтеру.
— Но я же ни в чем не виновата!..
— А кто-то говорит, что виновата? Не дисциплинарную записку. Объяснительную. Расскажешь, что там было, и в подробностях! — Гном помолчал, пощипывая бороду, потом неохотно сказал: — Для науки пригодится.
— Ну ежели для науки… — Я улыбнулась, потирая пальцами уставшие глаза. — Магистр Зирак, так что же, получается, ничего про этот Треугольник не известно?
Гном пожал плечами:
— Все, что известно, ты уже прочла.
— А может быть, есть еще что-то? — Я пытливо взглянула на Зирака. — Предположения, догадки, теории? Не станешь же каждую мысль в ковенскую папку заносить…
— Предположения, говоришь… — медленно произнес гном. — То есть интересно тебе знать, чего я про все это думаю?
Я кивнула, и библиотекарь заговорил, тщательно подбирая слова:
— Есть такие места, Яльга, которые старше нас всех. Которым наплевать, кто перед ними: эльф — Перворожденный — или смертный человек. Слон не различает размеров бабочки и муравья. Для него и то и другое есть мелкое пакостное насекомое. Сдается, это место из таких. Древнее людей, древнее эльфов, древнее самих Гор. Может быть, иные фэйри ему ровесники, но я бы не был в этом уверен.
— Интересно… — так же медленно сказала я, поняв, что гном не собирается продолжать. Тут у меня мелькнула мысль, и я поспешила спросить:
— А мистрис Бранка? Почему ее Треугольник пропустил?
Зирак снова пожал плечами:
— Не знаю. Никто не знает. Вот это есть большая ковенская тайна, которую Магистр никому не выдает. Когда она училась на пятом курсе, к нам пришел секретный запрос. Сама понимаешь, объяснений к нему не прилагалось.
Я опять кивнула; гном же, хмыкнув, продолжал: