Удача мертвеца
Шрифт:
— Что-то хотели, мсье? — раздражённо откинувшись на стуле, произнёс он.
— Пирата поймали, Кровавого Эда, слыхал я, — прикидываясь дурачком, начал я.
— Правильно слыхал, — процедил офицер. — Быстро тут слухи ползут, однако.
— Поглядеть бы на его… — задумчиво произнёс я, делая вид, будто вспоминаю что-то отвратительно жестокое. — Счёты личные к этому нехристю.
— Вот ещё, буду я всякого проходимца поглядеть пускать. Завтра на площади поглядишь.
— Месье, сегодня отчаливаем, а он мне… Со всей команды я один живой ушёл, на бочке плыл, рыбу сырую жрал! Да он всех
Офицера моя история не сильно впечатлила.
— Пожалуйста, месье, я как узнал, я аж от самого причала сюда побежал, только чтоб в глаза ему посмотреть, демону!
— Оружие на стол, пошли, — вздохнул француз.
— Спаси тебя Господь! — возопил я, искренне радуясь привалившей удаче.
Офицер открыл коридор, дверь в камеру, и я, впервые за всю свою жизнь, добровольно вошёл внутрь. Филипп стоял на коленях и молился, офицер остался стоять в дверном проёме, положа руку на шпагу.
Я внимательно поглядел на рыбака, собрался с духом и бросился на него с кулаками, как этого и ожидал тюремщик. Бил я скорее для вида, но Филипп обессиленно упал на пол и закрылся руками. Похоже, над ним уже успели поработать местные палачи.
— Приготовься, — прошептал я ему на ухо, и кинулся в обратную сторону, на офицера, который всё это время с улыбкой взирал на избиение беззащитного.
Француз атаки не ожидал, но многолетние тренировки помогли ему уклониться от практически смертельного удара в горло. Кулак прошёл в паре дюймов от подбородка и пришёлся по скуле. Офицера качнуло, он схватился за шпагу, а я мёртвой хваткой вцепился ему в глотку и стал душить. Ничего другого не оставалось, крики непременно привлекут внимание солдат на улице, а так из камеры доносилось лишь тихое сопение и стоны избитого Филиппа.
Тюремщик пытался разжать мои пальцы, но в этот момент рыбак выхватил его шпагу и вонзил прямо ему в сердце. Голубой мундир окрасился кровью. Филипп перекрестился трясущейся рукой и пробормотал молитву. Я деловито опустил тюремщика на пол камеры, обшарил карманы, извлёк шпагу и забрал её себе вместе с ножнами.
— Я его убил… — едва слышно прошептал рыбак.
— Иначе он убил бы тебя, — попытался я его приободрить, но вышло не очень.
— Я попаду в ад… — бормотал Филипп. — Я проклят, я грешник…
— Все попадём, — усмехнулся я. — Пора валить отсюда, пока есть возможность.
Я забрал у мертвеца связку ключей и быстро прошёлся по всем камерам. Пусто, как в брюхе у нищего, подолгу здесь пленники не задерживались, сразу отправляясь на виселицу. А жаль, нам сейчас не помешала бы любая помощь.
Мой пистолет вернулся ко мне, а тесак я отдал Филиппу, как более простое оружие, поначалу рыбак наотрез отказывался брать его в руки, но я убедил его, что это только для самозащиты. Побег переходил к решающей фазе, которую я продумал хуже всего. Теперь нужно пробраться через весь город, кишащий солдатами и жандармами, к пристани, на которой только вечером появится шлюпка капитана Уэйна.
Моё внимание привлекла масляная лампа на столе, и план побега сформировался окончательно. Масло
— Пожар! — я выбежал на улицу вместе с Филиппом.
Солдаты попытались было преградить нам путь штыками, но мы ловко увернулись и помчались наутёк. Площадь заполнилась людьми, половина которых тушила пожар, а вторая половина глазела на огонь. Каменная тюрьма горела плохо, но сухая деревянная крыша занялась пламенем за считанные минуты. Но этого мы уже не видели, на бегу лавируя между прилавками, горожанами и домами, мы мчались по изгибам узких переулков Бас-Тера и молили всех богов, чтобы лодка оказалась там, где нужно.
Горожане озирались нам вслед, но никто не решался остановить нас — Филипп так и бежал с остро отточенным тесаком в руке, рискуя отрубить кому-нибудь руку или пальцы.
В порту всё так же многолюдно, и у каждого пирса стоит по какой-нибудь лодке. И непонятно, какая из них ждёт меня. Капитана Уэйна, если бы он здесь был, я бы увидел издалека, такой уж он человек. Но ни самого пирата, ни его команды, ни его шлюпки на горизонте не наблюдалось.
Сзади я услышал крики погони и моментально принял единственное верное решение — бежать к «Морскому дьяволу». Караульный, завидев нас издалека, уже взял нас на мушку, и я остановился перед ним и поднял руки. Пришвартованный кораблик манил к себе своими изящными формами, но путь преграждал француз, с которым я пил ром.
— А ну, стой! — прорычал солдат, водя мушкетом из стороны в сторону.
— Да мы уже стоим, болван, — фыркнул я и попытался подойти ещё ближе. Зловещее дуло мушкета тут же уставилось мне в лицо.
Филипп, не произнося ни звука, кинулся на солдата и подбил мушкет вверх. Грянул выстрел, и я почувствовал, как пуля прожужжала точно над моей головой. По спине пробежали мурашки, но долго стоять не было времени — я бросился на подмогу. Я выхватил пистолет и тяжёлой рукояткой треснул по голове караульного. Тот как-то сразу обмяк и перестал сопротивляться.
Мы поднялись на борт, и я быстро отшвартовал судно, заодно прихватив трофейный мушкет. Филипп оттолкнулся веслом от причала, я поставил парус, и ветер понёс нас прочь из бухты. На берегу раздались выстрелы, несколько пуль пробили парусину, одна расщепила фальшборт, а другая угодила в рулевое весло в нескольких дюймах от моей руки.
— Надо же, у тебя, оказывается, есть мозги, — произнёс я, комментируя поступок Филиппа для того, чтоб не обращать внимания на пули.
— Надеюсь, Господь простит меня, — буркнул он, брасами разворачивая рею.
Ещё несколько пуль прожужжали над нашим баркасом.
— Господи, да отстреливайся же ты, наконец! — дрожащим голосом крикнул Филипп и бросил мне мушкет.
Я поймал его и снова положил на палубу.
— Пуля у меня только одна, и я её ещё приберегу.
От пирса отчалили несколько шлюпок с мушкетёрами. Французы широкими гребками рассекали волны, а встречный ветер не давал нам развить хорошую скорость под парусами. Я чертыхнулся и сам взялся за вёсла.
Из-за утёса показалась шлюпка, в которой, как мне показалось, я различил человека в шляпе с пером.