Удачи, милый
Шрифт:
— Не вмешивайся в мою жизнь, — резко произнесла я, не сводя с него взгляда, — займись своей, наведи в ней порядок. Я хочу забыть тебя. Ты мне противен, — отчеканила последнее продолжение с какой-то невероятной ненавистью, а внутри вулканы просыпались, грозя испепелить все.
— Ненавидишь, значит, — отступил он, оставляя меня на маленьком островке совершенно одну, — что же хорошо, Кать. Надеюсь, ты не пожалеешь…
А слезы катились по щекам и в этом мраке и тишине аллеи я, кажется, навсегда оставляла не только частичку собственного сердца, но и все иллюзии, которые еще недавно лелеяла и берегла.
Глава 34.
— Я уезжаю, — хлопнув входной дверью, на ходу бросил я бабуле, которая со скучающим видом листала прессу, сидя в гостиной.
— Далеко? — мазнув по мне равнодушным взглядом, поинтересовалась она.
Кажется, даже не удивилась моей разукрашенной физиономии. Вот же семейка! Ее внука практически превратили в отбивную, а любимая бабушка смотрела так, словно на мне розы цвели, а не красовались гематомы.
— К себе, — рыкнул я, сглотнув слюну, стоя на первой ступени лестницы.
— Это как-то связано с твоим преображением? — ее брови взметнулись вверх красивой дугой. Старая грымза сняла очки, отложив на журнальный столик, и потянулась в кресле.
— Забудь и сделай одолжение — папаше не сообщай. А то я тебя знаю, по малейшему чиху сразу звонишь любимому бывшему зятю.
— Да бог с тобой, — отмахнулась она. — Ты уже взрослый парень и сам разберешься со своими проблемами. Мне главное, чтобы ты выполнил отцовское условие.
— Начинается, — фыркнул я, понимая, что еще слово и просто взорвусь, разнеся здесь все. — Ба, у тебя еще есть внуки, может, поинтересуешься их судьбой?
— Зачем? — хлопнула бабуля ресницами, поправив осторожно выбившиеся локоны из прически.
— Вообще-то, они тоже твои родственники, — развел руками, цокнув языком, стараясь не ляпнуть лишнего.
А очень хотелось выругаться, потому что не было сил больше терпеть эти тиски, в которых меня зажали отец и она. Семья будто разделилась на два лагеря: с одной стороны, была мама, которая радела за Юльку и мою счастливую жизнь с ней, с другой, отец и эта ведьма всячески старались, чтобы я заимел штамп в паспорте, словно это должно было уберечь меня от всего дурного и в первую очередь поставить мои мозги на место. Странный подход, конечно, вряд ли у меня от этого прибавилось бы ответственности. Теоретически, возможно, конечно, но вот на деле… Похоже, все-таки родне проще смириться, что в семье затесалось слабое звено и им был, кажется, я.
— Ты очень сильно похож на своего деда, — выдала она, мечтательно вздохнув.
Вот и приехали! На деда, значит. Какого по счету?!
— Только не ударяйся в ностальгию. Мне осточертело это все. И ваше дурацкое желание решить за меня. Невесты, свадьбы и прочее.
— Отца-то ты познакомил с ней, а меня? Лицом не вышла или что? — заявила бабуля, вздернув нос.
Прекрасно! В этом семействе хоть кто-то умел хранить секреты?!
— Катя, кажется, — продолжила бабушка. — Случайно не… — улыбнулась она, явно желая продолжить вслух свои размышления, но я нагло ее прервал.
— Нет, — резко отрезал, мечтая прекратить бессмысленную беседу. — Мы расстались.
— Жаль, — потерла родственница подбородок двумя пальцами, хитро сощурившись, — а я-то уже обрадовалась.
— Зря. Видишь, даже здесь я тебя разочаровал.
— В
— Еще чего! — возмутился зло. — Мне не десять, чтобы ныть, уткнувшись в чужое плечо.
— А я бы вернула то время. Тогда ты был милым ребенком.
— Я дрался со всеми подряд и воровал цветы с твоей клумбы.
— Нет, ну с воспитанием у тебя всегда было не очень, Андрей, однако, ты шел всегда на диалог, правда, делал потом все равно по-своему.
— Ба, я пойду, хорошо? Надо собрать вещи.
— Ты останешься тут, — твердо заявила она, подняв указательный палец. — Во-первых, я еще хочу видеть своих правнуков, во-вторых… Хотя неважно. Завтра будет новый день.
— Что ты задумала? — взглянул на нее строго, чувствуя какой-то подвох.
Что-то эта старушка замышляла и очень хотелось знать, что. Но бабуля нацепила снова очки, взяла в руки журнал и принялась читать как ни в чем не бывало.
Да уж… каким замечательным выдался этот вечер!
Ввалился в свою комнату и как есть в одежде упал на постель, уткнувшись лицом в подушку. Хотелось выть, кусаться, орать во все горло. Но лишь прорычал, обхватив затылок ладонями. Тело болело, казалось, что каждый нерв напряжен настолько, что лучше ко мне никому не приближаться. Я сам для себя был опасен в это мгновение. Меня ломало, в груди щемило и не было сил сбросить этот чертов хитин, чтобы позволить себе побыть настоящим.
В мыслях царила неразбериха, воспоминания, проклятые мечты и надежды разом смешались в единый клубок, который тонкой нитью затянулся на моей шее. Не хватало кислорода, чтобы сделать вдох и эти навязчивые думы о Моревой. Ее образ словно клеймо был неразрывно связан с моим сознанием.
Что было силы вцепился зубами в угол подушки, зарычал, как дикий зверь, пытающийся вырвать кусок плоти из своей добычи, а потом просто закрыл глаза, позволяя смятению заполнить каждую мою клетку.
Не понимал. Искренне не понимал, почему она так реагировала. Неужели простые слова так тяжелы? Хотя глупый, конечно, вопрос, если я сам не мог сказать главного. Куда проще оказалось поддевать, глумиться и дергать ее за хвост, привлекая этим внимание к своей персоне. Чертов эгоист? Возможно! Но я опирался на те устои, что царили в моей семье. Не видел и не желал думать о том, как правильно. Делал так, как научила меня улица и к тому же проклятый максимализм бурлил в крови, заставляя вести себя, как последний идиот.
Она все сказала, дала четко понять, кто я и где мое место. И как бы велико ни было желание идти против течения, в этот миг я принял решение — махнуть рукой. Зачем бежать за человеком, которому не нужен? Преодолевать барьеры, доказывая, что вот я и мне по силам это! Всегда должна быть отдача, но… в нашем случае рикошетило совершенно не туда.
Потянулся к мобильному, отыскал номер Юли, вот кто был рядом. Мой круг, человек, который не заморачивался, не создавал искусственных препятствий, пожалуй, это было определенным бонусом, если учесть ее паршивый характер. Юлька… красавица и богатая девочка, избалованная, знающая себе цену. Дурочка, что словно сошла с обложки глянцевого журнала. И Катька… на ее фоне проигрывала, терялась, но… попробовав раз что-то настоящее так сложно вновь посмотреть на суррогат.