Удачливый рыболов
Шрифт:
– Ты так долго не бываешь в известных многим местах и думаешь, что все там остается прежним, каким было несколько лет назад. Нет, дорогой, ты глубоко ошибаешься – все течет и все меняется.
– Знаешь, я уже слышал это от тебя и прекрасно знаю, какие судаки ловятся в Подстепном.
– Ты же опытный рыболов и должен знать, что далеко не каждый день рыба хорошо ловится, особенно крупная. Мы просто попали на хороший клев крупного карася.
В это время к нам подошел хорошо знакомый нам обоим Николай Владимирович и, поздоровавшись, сказал:
– Никак все обсуждаете, где можно сейчас рыбку половить?
– Это мы с тобой можем обсуждать, а некоторые
– И кто же они?! – заинтересовался Николай Владимирович.
– А вот один такой перед нами стоит, – указал я в сторону Николая Ивановича. – Неделю назад рюкзак судаков в Подстепном поймал, а на днях – не меньше этого карасей в Генеральском.
Николай Владимирович, посмотрев на меня, перевел взгляд на Николая Ивановича и рассмеялся.
– Сам видел, как они с сыном ловили рыбу в Генеральском. В девять часов утра они, поймав всего лишь несколько небольших карасиков, поехали домой. В тот день клев был неважный и уловы практически у всех были небольшими. А в Подстепном видел их мой сосед по гаражу, так там они вообще ничего не поймали.
Я бросил взгляд на Николая Ивановича. Он, ничего не сказав в свое оправдание, опустил глаза, а затем и отвернулся.
Николай Владимирович, продолжая смеяться, обратился ко мне:
– Корить его за это не стоит! Теорию рыбной ловли он знает хорошо, у него почти все выпуски альманаха «Рыболов-спортсмен» есть. Однако для практической реализации теории необходимо большое терпение, желание и умение ее использовать. Этого ему часто не хватает, но зато какой он рассказчик! Ведь, слушая его, согласись, получаешь все-таки удовольствие, а это уже кое-что значит.
В тумане
Узкая тропинка, уже начавшая заметно выделяться в темноте среди прибрежной травы, петляла вдоль берега реки, то опускаясь почти к самой воде, то поднимаясь вверх, на несколько метров в заросли пойменного леса. Поросли тальника по обе стороны тропинки порой так низко склонялись к земле, что пробираться через них приходилось чуть ли не ползком. Но когда идешь на рыбалку и приближаешься к месту лова рыбы, то на трудности пути просто не обращаешь внимания. Выходя на ровные и открытые участки тропинки, я не только забывал о проделанном подъеме или трудном проходе через тальник, но и с наслаждением наблюдал за просыпающейся от ночного сна природой.
Все более светлело небо, и на его фоне прибрежные деревья и кусты, вначале казавшиеся какими-то причудливыми изображениями, стали обретать четкие и вполне реальные очертания. То здесь, то там уже начали раздаваться голоса проснувшихся птиц. С вершин высоких деревьев начали взлетать грачи и вороны, они никуда пока не собирались улетать, и еще некоторое время медленно летали над деревьями. Низко над водой пронеслась стайка уток, и я, пока она не скрылась за поворотом реки, провожал ее взглядом. Где-то рядом, в кустах, тихо посвистывала синица, а вот и она сама, перелетев через тропинку, уселась на ветку коряжистого тополя и, посидев на ней немного, полетела дальше по своим делам. На противоположной стороне реки раздалась четкая дробь ударов дятла; стихнув ненадолго, она вновь повторилась. День вступал в свои права.
Стало заметно светать, когда я подошел к раскидистому карагачу – концу моего пути. С этого места хорошо просматривался широко разлившийся плес, а река со своим едва заметным течением словно застыла в это тихое сентябрьское утро. В яркой зелени леса противоположного берега реки уже заметно выделялись пожелтевшие кроны берез и осин.
Спустившись
Сделан первый заброс, за ним последовал второй, третий… Щука не брала. Блесна спокойно проходила то у дна, то вполводы, то у самой поверхности. Сменил блесну, и сразу же последовала поклевка. Небольшой щуренок, граммов на 600. Отпустив его, продолжил ловлю. Однако после этого, несмотря на все мои ухищрения, рыба брать приманку не хотела.
Облавливая плес, постепенно приближался к повороту реки, где обосновался опередивший меня рыболов. Достигнув поворота, увидел уже далеко не молодого человека, сидящего на стволе поваленного дерева и распутывающего клубок запутавшейся лески. Увидев меня, он резко встал, но в его больших голубых глазах можно было прочитать скорее не реакцию на мое внезапное появление, а мольбу о помощи.
– Знаете, уже минут пятнадцать вожусь с этой «бородой», – несколько оправившись от неожиданности встречи, заговорил незнакомец. – Второпях дома оставил очки и запасную леску. Самый клев, а я вот…
– Давайте я вам помогу.
Глаза незнакомца подобрели, и он протянул мне клубок запутавшейся лески вместе со спиннингом.
Минут через десять общими усилиями мы все-таки распутали леску и продолжили ловлю. Вскоре Иван Васильевич, так звали незнакомца, поймал небольшую щуку и крупного окуня. Меня же преследовали неудачи: две самых уловистых блесны были оставлены в корягах, которых здесь оказалось немало, а на блесну, любезно подаренную мне новым знакомым, схватила довольно крупная щука, но у самого берега освободилась от приманки. Дальше все, между прочим, шло примерно так же: ловил мой новый знакомый, а мне явно не везло. После очередного «схода» щуки, вконец расстроившись, я предложил Ивану Васильевичу вместе позавтракать, на что он охотно согласился. И вот мы, расстелив плащ, расположились у поваленного дерева.
– Попейте мой чай с травками – он хорошо успокаивает, – сочувственно сказал Иван Васильевич, наполняя из термоса мою кружку чаем, издававшим приятный аромат.
Чай меня действительно взбодрил и успокоил, а затем мы и разговорились. Мой новый знакомый оказался добродушным и очень разговорчивым человеком. Вот только говорить мне с ним приходилось громче, чем обычно, – Иван Васильевич плохо слышал – результат старой фронтовой контузии.
– Я люблю эти места и часто сюда приезжаю, – говорил он. – Вот на этом участке плеса очень много коряг от поваленных во время весенних паводков деревьев, и рыболовы сюда, надо сказать, довольно редко заглядывают, а рыбы здесь больше, чем на многих других участках реки, и держится она в основном у коряжника. Потерять здесь блесну очень просто, но со мной это случается гораздо реже, чем со многими другими, потому что я знаю не только места с корягами, но и положение многих затопленных деревьев относительно берега и поверхности воды.
– Вы, очевидно, и места все здесь хорошо знаете?
– Знаю, но не так хорошо, как бы мне хотелось, – Иван Васильевич допил кружку чая и продолжил: – Недалеко от этого места несколько лет назад со мной произошел случай, который я, пожалуй, помнить буду всю оставшуюся жизнь.
Я заинтересовался сказанным и попросил, если это возможно, рассказать поподробнее.
После некоторой паузы, очевидно, что-то припоминая, он мне рассказал об упомянутом случае. Этот рассказ я и предлагаю вниманию читателей.