Удачная партия
Шрифт:
Но и это двойственное ощущение реальности не мешало ему испытывать радость от такого кардинального перевоплощения в своем сновидении.
«Однако я красавчик! — думал Ковард, вертясь перед зеркалом и наслаждаясь грациозностью своих движений. — Надеюсь, этот сон будет приятным».
Он прищурил глаза, пристально рассматривая свое отражение в зеркале, и в этот момент заметил некую странность. В отражении он был привлекательным моложавым франтом с немного нагловатой самодовольной улыбкой, в то время как сам Ковард не ощущал на своем лице улыбки, да и руки отражение держало в карманах, а руки Коварда были
«Да, начинаются странности, — подумал Ковард без тени огорчения. — Надо выбираться из этого Зазеркалья».
Ковард поднял голову. Луна, прикрепленная к тонкой серебряной нити, уходящей куда-то высоко в необозримое небесное пространство, все еще раскачивалась, правда, с заметно меньшей амплитудой.
«Интересно, — подумал он, — насколько прочна эта нить? С виду она совсем тоненькая. Может ли она оборваться?»
Но луна внезапно остановилась, и Аркадий Францевич почувствовал приятное тепло под ногами. Это ощущение вызвала появившаяся на полу Зазеркалья лунная дорожка.
«Ага. Новый сон со старыми правилами. Хорошо, я не стану терять время. Чем лучше понимаешь правила, тем легче играть. Вперед!»
И Аркадий Францевич, резко развернувшись на каблуках удобных и мягких кожаных туфель, легко и неожиданно быстро побежал по лунной дорожке. Он бежал, высоко поднимая и выбрасывая вперед свои сильные ноги, а его отражения несколько мгновений оставались в ломаных зеркалах неподвижными, затем неожиданно оживали и одно за другим поворачивали головы, провожая взглядом бегущего. Когда тот скрывался за поворотом, отражения, словно фантомы, исчезали.
«Я бегу! Бегу! — с восторгом думал Ковард. — Это ведь не шахматная доска, с которой можно свалиться!»
Не успел он так подумать, как почувствовал, что земля ушла из-под ног. Стремительное внезапное падение заставило Аркадия Францевича крепко зажмурить глаза и задержать дыхание. Удар при приземлении Ковард почувствовал как некий щелчок в сознании, вызвавший на мгновение сильную панику, которая тут же сменилась приятным спокойствием. Он увидел себя лежащим на хирургическом столе с плотно закрытыми глазами. Но это видение нисколько не тревожило сознание Коварда. В его ушах зазвучала странная китайская музыка, и тонкий женский голос запел:
Круглая луна — Лицо послушной гейши. Смотри и чувствуй.И действительно, видение сменилось. Аркадий Францевич перестал видеть себя, а увидел бескрайнюю линию горизонта, которая соединяла две синие спокойные, но по ощущениям живые, дышащие плоскости — небо и океан. Легкие Коварда наполнились свежим пьянящим обогащенным кислородом воздухом, который мгновенно вызвал в сознании ощущение счастья и радости. Оно было немного разбавлено болью в области лба, несильной, но обжигающей. Однако Ковард, поддавшись состоянию блаженства, старался не обращать на эту деталь внимания.
Ему снились космическое небо, парад планет, черные дыры вселенной, рождение и гибель звезд, появление Солнца, зарождение жизни на Земле. Он незримо присутствовал при строительстве египетских пирамид, участвовал в крестовых походах, выращивал цветущие сады, наблюдал и изучал жизнь насекомых, пресмыкающихся, млекопитающих. Он посещал секретные лаборатории и следил за ходом экспериментов, анализировал культурное мировое наследие, разбирался в единстве и различиях существующих и давно забытых религий, участвовал в благотворительных и миротворческих движениях, жил во дворцах и прозябал в трущобах. Время в его сознании сплелось в один тугой клубок, так что невозможно было различить — где прошлое, где настоящее, где будущее. Ковард воспринимал эти глобальные знания, которые постигало его сознание, без эмоций, переживаний и удивления.
Они укладывались в его памяти, словно сухая математическая информация — давно понятая, просчитанная, но по каким-то причинам забытая, которую все же пришлось вспомнить.
Параллельно Аркадий Францевич ощущал, как активно начинают работать и взаимодействовать отделы его головного мозга, вызывая интенсивное кровообращение, которое в свою очередь заставляло весь организм очищаться и омолаживаться.
Когда видения закончились, Аркадий Францевич открыл глаза. Из тумана выплыл силуэт человека, склонившегося над ним. Ковард понял, что он находится в операционной, а человек, стоящий рядом, — хирург. А когда же туман рассеялся окончательно, Аркадий Францевич узнал своего мистического преследователя — бродягу.
— Как самочувствие? — улыбнулся тот беззубым ртом.
В какое-то мгновение Ковард испытал чувство, похожее на страх, но мысль, мелькнувшая в голове: «Это сон!», тут же вернула ему полное спокойствие.
— Пока не знаю, — честно, без раздражения ответил Ковард.
— Ну-ну, ничего. Разберешься со временем. Хочешь встать?
— Я хочу проснуться, — ответил Ковард.
— Так ты уже проснулся, — бродяга протянул Коварду руку. — Давай помогу.
Ковард встал.
— Где я? Я же еще во сне?
— А! Ты об этом? — не дождавшись ответной реплики Коварда, бродяга пожал плечами. — А, собственно, какая разница? Ну, во сне. Хочешь чего-нибудь?
— В смысле?
— Ну, поесть, попить, поразвлечься?
Ковард хохотнул:
— Ну и дела! И что же, я пожелаю, а ты исполнишь? Как джин из волшебной лампы, да?
— Типа того. Благотворительная акция для прооперированных.
— Прооперированных?
— Ага. Операция по расширению сознания.
— А! Ясно, — Ковард вздохнул. — Нет, ничего не хочу.
Бродяга просиял:
— Превосходно! Операция прошла успешно. Поздравляю и тебя, и себя! Блеск!
Ковард устало улыбнулся:
— И что теперь делать?
Бродяга снял с рук хирургические перчатки и бросил их на пол:
— А ничего! Живи! Кстати, ты очень невнимательно отнесся к моему подарку.
— К какому подарку?
— Вот видишь! Я прав. Впрочем, я всегда прав. Я тебе подарил учебник, а ты его оставил без внимания, хотя я предупредил, что он тебе может ой как пригодиться!