Удалой молодец - гордость запада (Герой)

Синг Джон Миллингтон

Вдова Куин (достает стакан и говорит приторно-ласковым голосом). Садись сюда к огню поудобнее и отдохни хорошенько. Еще бы тебе не устать, столько-то ходивши и после такой драки, и идя по такому солнцепеку. (Наливает ему стаканчик самогону из каменного кувшина, который она принесла с собой.) На-ка вот, выпей за здоровьице, и дай бог тебе счастья и долгой жизни.

Мехоун (с жадностью выхватывает стакан из ее рук и присаживается к огню). Да вознаградит тебя господь!

Вдова

Куин (незаметно отводит мужчин вправо). Знаете, что я вам скажу? Человек этот, видно, не в своем уме после такого ранения и несет какую-то околесицу. Я его недавно встретила, и он мне болтал, что какой-то лудильщик его треснул по башке. Затем он, видно, услыхал о Кристи, и теперь он уж уверяет, что его сын ему раскроил череп. Ах, страсть какая — эти помешанные! Он еще, того гляди, кого-нибудь убьет, решив, что это тот человек, который хватил его заступом.

Джимми (совершенно убежденный ее словами). А то как же не страсть! Я одного знавал, которому рыжая кобыла копытом пробила голову, и он долгое время после этого все лошадей резал, пока раз не проглотил пружину от стенных часов, отчего и помер.

Филли (подозрительно). А он видал Кристи?

Вдова Куин. Нет, не видал. (Делает ему предостерегающие знаки.) Не упоминай о нем, не наводи его на такие мысли, а не то тебя первого призовут к ответу, если случится смертоубийство. (Оглядывается на Мехоуна.) Тише вы! Он нас слышит. Постойте, я с ним сейчас потолкую по душам и все это дело распутаю. (Подходит к Мехоуну.) Как ты себя теперь чувствуешь, милый человек? Легче тебе стало?

Мехоун (слегка растрогавшись после выпитого самогона). Нет, не очень. Уж больно это тяжело — остаться одному на старости лет, когда я с ним возился с самого дня его рождения, с этим несчастным дураком. Ведь он и в школе-то дальше азбуки не пошел, так что все, бывало, идет домой и на обе ноги припадает и зад себе почесывает, а шкура у него была всегда вся в синяках, что у цыганского осла. Тяжелое это дело, я тебе скажу, когда самый близкий тебе человек, твоя же плоть и кровь, поднимает на тебя руку и тебе после этого только и остается, что умереть в одиночестве, рыдая от тоски, в глухую ночь.

Вдова Куин (не зная, что и сказать). Послушать тебя, как это ты так спокойно говоришь, не поверишь, что ты тот самый человек, который сегодня утром проходил мимо.

Мехоун. Тот самый, ей-ей. Старой развалиной сделался я в шестьдесят лет. Ужасно это, право, дожить до того, что твои же собственные дети, как сукины дети, начнут на тебя кидаться, а у тебя уже сил не хватает, чтобы на них орать и затрещины им давать и бог весть еще что с ними делать.

Филли (к Джимми). Нет, он не сумасшедший. (Вдове Куин.) Расспроси-ка его, какой из себя его сын?

Вдова Куин (Мехоуну, посмотрев на него внимательным взглядом). Твой сын, который хватил тебя по голове, это не малый лет двадцати

с небольшим, большой искусник по части скачек и прыжков и кулачных боев?

Мехоун (поворачивается к ней с яростным ревом). Ты что, не слыхала, что ли, когда я тебе говорил, что он отпетый дурак, посмешище всему свету. Теперь-то он узнает, как сиротой по миру ходить, когда стар и мал смеяться над ним будут и ругать и проклинать, а то еще ногой ему в зад поддадут, точно собачонке паршивой.

За сценой в некотором отдалении радостные крики многих голосов.

(Затыкая себе уши.) Господи боже, чего это они там так разорались?

Вдова Куин (с еле заметной улыбкой). Это они чествуют одного молодого парня, победителя на всех состязаниях, удалого молодца — гордость Запада.

Крики становятся громче.

Мехоун (подходит к окну). Всю внутренность у меня переворачивает от этого крика, ведь у меня и без того уж целую неделю в ушах звон стоит. Что у лих там, скачки, что ли?

Джимми (смотрит в открытую дверь). Ну да, именно. Его теперь сажают на мула. Они будут скакать по песчаной косе. Наш-то герой едет на муле с наглазниками.

Мехоун (пораженный). Этот вот малый? Если бы ты его назвал дураком, то я бы чем угодно поклясться мог, что это двойник моего сына-бродяги. (В волнении проводит рукой по лицу.) Нет, право, пойду-ка я погляжу поближе на эти скачки.

Вдова Куин (останавливая его, говорит резко). Никуда ты не пойдешь. Лучше отправляйся-ка ты отсюда в Белмаллет, а не торчи непустому здесь, где тебе все равно негде даже переночевать.

Филли (выступает вперед). Не слушай ты ее. Вставай сюда, на эту скамейку, отсюда все тебе будет видно. Они ведь спешат кончить до прилива, а пока ты будешь спускаться по тропинке между скал, поди все уже и кончится.

Мехоун взбирается на скамейку, вдова Куин тоже становится на нее, рядышком с ним.

Мехоун. Отсюда все прекрасно видно до самого моря. Вот они косу прошли. Он впереди. Кто же он такой?

Вдова Куин. Говорят тебе, что он чемпион мира, и он все призы сегодня возьмет, до последнего гроша.

Филли (пристально глядит вниз, увлеченный скачками). Смотрите, смотрите! Они его нагоняют.

Джимми. Все равно выиграет.

Филли. Подожди малость, Джимми Фэррел. Рано еще теперь судить.

Вдова Куин. Смотрите, как через загородку перескочил. Вот это езда!

Джимми (восторженно). А ну-ка, наддай, паренек, а ну-ка еще!