Удар американских Богов

Уткин Анатолий Иванович

В-пятых, геополитики в Вашингтоне преувеличивают значение военной силы. Развитые страны мира не видят сегодня на горизонте военной угрозы. Электронно-космическая мощь США заставляет вспомнить поговорку: не стреляй из пушки по москитам. При этом, инвестируя в свою военную мощь, Соединенные Штаты объективно подрывают другие элементы своего могущества. Вооруженные силы могут сражаться, но им не под силу полицейские функции или меры по полномасштабному поддержанию мира. При этом огромный развивающийся мир никак не ощущает блага американского доминирования или желания выразить благодарность. Напомним, что США находятся на последнем месте среди стран-членов Организации экономического

сотрудничества и развития по доле средств, выделяемых на экономическую помощь другим странам. По этой статье расходуется лишь одна семнадцатая доля военного бюджета США. И американская помощь четко концентрируется всего на нескольких странах: Израиль, Египет, Колумбия и Иордания. Богатейшая страна мира, США сегодня не могут предложить ничего подлинно существенного многим стратегически важным странам. Результат: Вашингтон в начале 2003 г. не смог «уговорить» голосовать в СБ ООН за свой проект по Ираку даже такие относительно близкие себе страны, как Мексика и Чили, не говоря уже о Гвинее и Камеруне.

В-шестых, центром приложения американской силы вопреки американским национальным интересам стала не Западная Европа и не Восточная Азия (прежний и будущий силовые центры мира), а прежде маргинальный Средний и Ближний Восток — от Бишкека до Йемена, от Каира до. Исламабада. По существу, это означает, что Америка взваливает на себя цивилизационно непомерные ноши, которые никому не по плечу (демократизация арабского мира, индустриализация кочевых народов, построение наций на месте племенных союзов и т. nj. При этом американцы, узко глядя на свои цели, помогают регионально важным Египту и Иордании с непосредственной целью предотвратить их помощь палестинцам, сокрушить демократическое движение в этих странах, обеспечить их связи с дружественными к американцам феодалами Персидского залива. Может быть, в этих усилиях и можно увидеть позитивную цель, но едва ли реалистически значимую. Ведь большая стратегия — это всегда создание шкалы приоритетов; а такая шкала, на которой исламский Восток в первом десятилетии XXI века значит для Америки больше Европы, едва ли делает честь глобальным стратегам.

Мудрое ли это приложение американской мощи? Не важнее ли Ближнего Востока достижение дружественности с Россией, Китаем, Индией (не говоря уже о Европейском Союзе)? Попытку укрепить глобальное лидерство посредством активизации на Ближнем Востоке можно оценить как иллюзию или неверный расчет. Имперские увертюры в арабском мире способны лишь ослабить США в ключевой, критически важной, евро-восточноазиатской зоне.

Отметим, что переориентация Америки происходит в то время, когда Западная Европа — после окончания холодной войны — все меньше нуждается в американской военной защите даже на Балканах — в Боснии, Косове, Македонии. Объединенная Европа создает вооруженные силы ЕС вопреки очевидному сопротивлению Америки.

В-седьмых. Ярость 11 сентября 2001 г. исключила резонный, обстоятельный и уравновешенный анализ терроризма как явления прошлого и будущего. Неоконсерваторы неистово, республиканцы энергично, демократы вольно-невольно обязаны в сложившейся морально-психологической обстановке стремиться к почти спонтанным силовым решениям, придавая Саддаму Хусейну некие дьявольские черты. Одно дело быть настороже, трезво-обеспокоенным, а другое — сводить стратегию к тяжбе с практически невидимым врагом. Именно в этом и заключается сила терроризма — в подталкивании государственной машины к иррациональным решениям, к эмоциональному всплеску вместо хладнокровного анализа.

В результате, чем дольше и больше сражаются американские вооруженные силы на таких театрах боевых действий, как безжизненные плато Афганистана, враждебный «суннитский» треугольник в центральном Ираке, близ мечетей шиитов, боевая мощь Пентагона (оптимизированное ядерное оружие, система ПРО, «пятое поколение авиации» и т. п.) может очень многим в нашем мире показаться неэффективной, дутой силой. События

в Ираке играют ключевую роль в оценке американского вооруженного Голиафа, оказавшегося неспособным покорить арабского Давида.

При этом американцы, судя о других, с легкостью относят чеченский терроризм к сепаратизму, а своих противников— к неисправимым террористам. Если это так, то нечто другое, чем терроризм, можно без особого труда увидеть в колумбийской гражданской войне, в палестинской интифаде, в столкновении племен Афганистана, в иракском котле противоречий. И «перенос войны на территорию противника» (слова президента Буша-мл.) в Центральной Азии легко поддается критике: военное присутствие вооруженных сил здесь (как и в Ливане, Саудовской Аравии, Ираке и др. местах) увеличивает степень угрозы и американским интересам, и американскому военному персоналу. Заметим, что многим американцам неясно, как «расширение системы американских военных баз может предотвратить террористические атаки на США» [280] . Американцу Уильяму Пфаффу, в частности, непонятно, «уязвимы ли базы «Аль-Каиды» с баз в Центральной Азии?» [281]

280

278 Schwenninger S. Revamping American Grand Strategy («World Policy Journal», Fall 2003, p. 6).

281

279 Pfaff W. More Bases Won’t Curb Terrorism («International Herald Tribune», August 2 2003).

По мере ожесточения непрекращающегося кровопролития в Ираке, в американском обществе растет значимость вопроса, могут ли США позволить себе боевые действия не против Ирака (23 млн. жителей), а против Ирана (70 млн. жителей)? (Не говоря уже об одновременных действиях). Все более становится ясным, что изоляция Ирана в текущей ситуации может лишь стимулировать усилия Тегерана по обретению собственного ядерного оружия. Американцы «простили» мусульманский Пакистан за ядерное вооружение. Почему же предполагать американский удар по иранским исследовательским центрам, когда на это без одобрения смотрят Россия и Китай?

Если стратегия «сдерживания» более полувека назад, «дисциплинируя» две трети мира, помогла Америке стать «осью» мирового развития, то неоконсервативная стратегия (которую уязвленные среди американцев нередко называют «мускулистой политикой») грозит расколом Запада, вступлением Вашингтона в безвыигрышную гражданскую войну мусульман, отчуждением России и Китая, что не может, в конечном счете, не грозить истощением ресурсов гиганта Запада, как минимум по двум причинам: американский рынок становится все менее значимым; растет зависимость США от внешнего капитала.

Россия нужна Америке при любой степени критического восприятия степени ожесточенности Соединенных Штатов. Волею своей географии Россия «нависает» над Китаем, Средней Азией, Каспийским бассейном, Балканским полуостровом. Да и чтобы решить проблему Ирана, Америке не обойтись без помощи России; как и в решении проблемы КНДР Соединенным Штатам не обойтись без поддержки Москвы. В этой ситуации Россия использует сильную сторону своей геополитической и геоэкономической политики — задействование прежде всего своих энергетических ресурсов, в значительной мере выступающие альтернативой энергетической мощи Персидского залива, Ближнего Востока.

По мере того, как администрация Буша все больше увязает в иракской «трясине», делая победу 2003 года «пирровой победой», сомнения все больше охватывают Белый дом. Намечается глубокий раскол между двумя фракциями— доминирующей фракцией сторонников односторонних американских действий (1) и сторонниками благотворных, единых для всех правил с противоположной точки зрения — опереться на потенциальных союзников — Запад и, возможно, Россию (2). Пока альтернативная точка зрения в Вашингтоне отметается, она подается как воплощение наивности, идеологической зашоренности и неверия в американскую мощь.