Удар! Ещё удар!..
Шрифт:
Итак, сегодня он встречается с Валерием, Леркой, как его называют товарищи. Ладыгин улыбнулся. Он вспомнил, как шестнадцатилетним парнишкой, смешным, угловатым, Валерий впервые пришел в зал бокса.
Ладыгин сразу обратил внимание на его ноги — длинные, сухие, мускулистые. Хорошие ноги! Паренек обладал отличной реакцией, был подвижен, но мускулы дряблые и сутуловат. Вскоре выявились и другие недостатки. Валерию не хватало упорства, и, главное, он был очень чувствителен к ударам.
— Не любит, когда его бьют! — шутили ребята.
Лерка действительно предпочитал кружиться и танцевать вокруг противника;
Впоследствии выяснилось, что Лерка не любит получать удары еще и потому, что дома ему надо тщательно скрывать синяки от матери. Она не знала, что сын увлекся боксом.
И все-таки однажды, совершенно неожиданно, гражданка Чутких явилась прямо в тренировочный зал.
Лерка смутился.
Мамаша, не глядя в его сторону, представилась Ладыгину и попросила разрешения посмотреть тренировку. Говорила она низким, грудным голосом. Позже Ладыгин узнал, что она работает бухгалтером в банке и зовут ее Софья Андреевна.
Полная, красивая, тщательно одетая женщина с тяжелым узлом волос на затылке опустилась на низкую гимнастическую скамью. Она не говорила ни слова. Сидеть ей было неловко, и Ладыгин приказал одному из учеников принести для нее с ринга табурет.
Пока девятнадцать ребят в трусиках бегали по залу, прыгали через скакалки, вели бой с «тенью», отрабатывали удары на свисающих с потолка огромных кожаных мешках, набитых песком, и «грушах», она соблюдала спокойствие.
Но когда Лерка вышел на ринг для тренировочного боя и противник сразу же нанес ему два сильных удара по лицу огромными, тяжелыми, как утюги, черными перчатками, Софья Андреевна побледнела и крепко стиснула руки.
— Кошмар!
Женщина сказала это тихо, но и Ладыгин, и ученики услышали. Бой сразу прекратился.
Софья Андреевна молча встала, не глядя на тренера, подошла к сыну и увела его с собой.
«Все! Не видать нам Лерки!» — решили товарищи.
Ладыгин не знал, что Чутких ходит на занятия тайком от родителей, и тоже подумал, что ученик потерян.
Но через две недели Валерий пришел и принес записку, написанную красными чернилами на оборотной стороне приходо-расходного ордера. Мать просила Ладыгина, чтобы тренер хоть не разрешал так сильно бить ее сына по лицу: «У него нос слабый; в детстве, бывало, ударится — и сразу кровь».
Всего через полгода Лерку стало уже не узнать: исчезла сутулость, наладилось дыхание, грудь распрямилась.
Софья Андреевна больше не появлялась, но однажды в зал пришел высокий сухощавый мужчина, отец Валерия.
— Мамаша беспокоится… — виновато объяснил он Ладыгину.
«Так! Второй акт трагедии», — подумал тренер.
Но выяснилось, что с отцом нетрудно договориться. Он сразу стал азартно переживать все происходящее на ринге и даже кричал сыну:
— Лупи! В угол! В угол гони!
Однако Лерка все еще не мог называться боксером. Чего уж греха таить — дело прошлое — парень оказался трусоват. Упорной атаки противника не выдерживал — терялся. Немало пришлось с ним помучиться
«Воспитание воли, выдержки, упорства» — в теории все выглядит довольно просто, но практически — попробуй перевоспитать человека! К каким только хитростям не прибегал тренер. Сперва Ладыгин подбирал Валерию слабых противников. Паренек побеждал, и постепенно в нем крепла вера в себя. Потом тренер ставил его против заведомо более сильных боксеров. Задание — выдержать все три раунда, сопротивляться до конца. И Лерка приучился не складывать оружия до последнего удара гонга. Через год он уже встречал удары с открытыми глазами, у него стал пристальный, спокойный взгляд бойца.
Да разве только на ринге работал тренер со своими учениками?!
«Что такое смелость?» — так назывался первый доклад, порученный Ладыгиным Валерию. Паренек готовился упорно и тщательно. После доклада завязался горячий спор. Есть ли врожденная смелость? Бывает ли страшно герою?
…Тут воспоминания Ладыгина прервались. Он кончил бинтовать руку.
Секундант взял у судьи перчатки, надел их на руки Ладыгину и стал зашнуровывать.
Проплыл медный звук гонга. Дралась новая пара.
…Смешно вспомнить первое ответственное выступление Лерки. Оно состоялось через два года после его появления в тренировочном зале. Лерка уже учился в Театральном институте.
Шли всесоюзные юношеские соревнования. Ладыгин поднимался на ринг — он всегда сам секундировал своим ученикам — и в третьем ряду, среди мужчин, заполнявших трибуны, вдруг увидел красивую полную женщину с тугим узлом волос и длинными сверкающими серьгами. Мать Валерия!
Признаться, он тогда малость струхнул. Чего доброго, упадет в обморок, как только ее сыночка стукнут покрепче. На всякий случай он даже не сказал Лерке, что мать в зале, чтобы заранее не волновать его.
Лерка дрался хорошо.
Изредка во время боя Ладыгин настороженно поглядывал на Софью Андреевну. Зрители шумели, кричали, а она сидела молча, напряженно подавшись вперед. Глаза ее блестели.
После схватки Ладыгин накинул халат на плечи Валерия и, провожая паренька в раздевалку, глазами указал ему на мать.
— Она теперь болельщица, — усмехнулся Валерий. — Все мои боксерские книги изучила!
Когда же проходили всесоюзные юношеские соревнования? Полтора, нет, два года назад. Но какой большой путь прошел за это время Валерий! В его боевом списке теперь двадцать семь встреч, из них двадцать одна победа. Чем-то кончится сегодняшний бой? По тренерской привычке Ладыгин мысленно пожелал победы ученику, но тут же усмехнулся — ведь это означает его поражение.
— Готово! — сказал секундант.
Ладыгин похлопал перчаткой о перчатку, проверяя, хорошо ли они надеты, и начал разминку.
Провел несколько серий ударов по мешку. Мешок был кожаный, тяжелый. На тугой черной коже намалевана белой краской лопоухая голова. «Противник». И Ладыгин, как всегда, целился ему в неприкрытую челюсть.
Он бил по этой белой голове, а сам мысленно повторял:
Ехал грека через реку. Видит грека — в реке рак. Сунул грека руку в реку, Рак за руку грека — цап!