Удар! Ещё удар!..

Раевский Борис Маркович

Утром на вагонетку аккуратно уложили целый штабель огнеупорных шамотных плит, укрепили их.

— Ну, — сказал начальник цеха. — Давай!..

Вагонетку втолкнули в печь, и она покатилась по рельсам.

Все замерли. В огромном цеху стало непривычно тихо. Только шумел вентилятор. И тут, в тишине, вдруг обнаружилось, что старый, всем надоевший вентилятор издает очень смешной звук: посопит-посопит, потом тяжко вздохнет и опять сопит. Как младенец…

Прошло много времени. Вдруг в печи

раздался удар, треск.

— Ур-ра-а! — крикнул какой-то парень.

Спустя полтора дня механический толкатель выкатил вагонетку из печи. Но что такое? Верхние плиты на ней — прочные, массивные, огнеупорные плиты — были разбиты и раздроблены.

Несколько рабочих одновременно бросилось к воротам печи. Так и есть! В глубине, где полыхало ровное, мощное пламя, под полукруглым сводом по-прежнему сверкали три добела раскаленные полоски. Они были такие, как раньше, — ни кусочка не обломалось.

Парень, кричавший «ура», плюнул и громко выругался.

— Контр-таран, — сказал главный технолог.

Да, так и вышло. Огнеупорные кирпичи, простоявшие десятки лет при тысячеградусной температуре, так закалились, что сами сломали прочные шамотные плиты.

— Попробуем еще разок?! — азартно воскликнул все тот же парень. — Авось!..

— Нет, — вмешался главный инженер. — Больше никаких проб. Опасно. Чего доброго, разворотим весь свод.

— Как же быть? — тихо спросил кто-то.

Главный инженер пожал плечами и медленно пошел из цеха.

Приближалось первенство по борьбе и соревнования низовых коллективов по волейболу. Как всегда бывает в таких случаях, неожиданно выявилась масса мелочей, которые немедленно надо было утрясти, устранить, что-то где-то достать, подать списки, заявки.

Вольт Семенович был занят целыми днями и все-таки то и дело вспоминал о печи. Неужели действительно придется остановить всю эту махину? Неужели иначе никак не обрубить кирпичи?

«Да куда ты суешься? Твое ли это дело? — внушал он сам себе. — И что ты в этом смыслишь?»

Но все же мысль невольно возвращалась к этим трем проклятым кирпичам.

Однажды, сидя в завкоме и составляя список фехтовальщиков, Вольт Семенович задумался, слегка барабаня пальцами по стакану. Стакан зазвенел. Вольту Семеновичу на миг представились все те же три кирпича: прокаленные, они, наверно, так же звенят от малейшего щелчка. И хрупки, наверно, тоже, как стекло.

«Щелкнуть — и конец», — подумал он.

Шевельнулась какая-то неясная мысль. Он еще сам не мог ухватить ее, четко выразить.

«Щелк — и всё, щелк — и всё», — повторял он.

Вышел из завкома, пошел по заводскому двору, на ходу поднял железный болт, тяжелую гайку. Когда-то, еще мальчишкой, он ловко

и метко кидал камни. И теперь не упускал случая иногда побросать в цель.

Возле забора были свалены обломки бракованных изоляторов. Размахнувшись, Вольт Семенович бросил гайку. Раздался сухой щелчок — и осколки фарфора брызнули во все стороны.

«Щелк — и всё», — усмехнулся он.

Вот бы так же попасть в те кирпичи. Ловко бы! Он покачал головой. Не выйдет. От ворот печи до кирпичей метров пятьдесят — шестьдесят. Не попасть.

Он пошел дальше по заводскому двору.

«Щелк — и всё…»

И вдруг ему показалось, что он нашел решение. Оно было таким простым, что он сперва даже не поверил.

«Постой… постой… не торопись… — сдерживал он себя. — Если это так просто, почему же остальные не додумались? Надо проверить…»

Завод лихорадило. Все знали: туннельную печь с минуты на минуту придется погасить.

Директор ездил в совнархоз, в научно-исследовательский институт. Помочь никто не мог.

Однажды рано утром в директорский кабинет вошел Вольт Семенович. Он был, как всегда, в широкой лыжной куртке и ботинках на толстой каучуковой подошве.

Директор, хмурый, расстроенный, как и все последние дни, встретил его неприветливо:

— Опять о спорте? Левый край, правый край, не зевай!

Вольт Семенович сел.

— Именно о спорте. И о ремонте печи…

— Не вижу связи, — сердито пробормотал директор. — Ваши спортсмены, конечно, закаленные. Но не настолько, чтобы лезть в печь!

Вольт Семенович пропустил мимо ушей ядовитую шутку.

— Скажите, Михаил Филимонович, — произнес он. — Что, если какой-нибудь фокусник или волшебник взялся бы починить туннельную печь? За десять минут. Ну, скажем, на всякий случай, за полчаса. Само собой, — без остановки. Уплатили бы вы ему две тысячи?

— Двадцать две! — крикнул директор. — Да что там — сорок две! И еще объявил бы этому волшебнику благодарность в приказе!..

— Благодарности не надо! — скромно сказал Вольт Семенович. — Подпишите, пожалуйста, — и протянул директору листок.

Тот взглянул на бумажку:

«Ботинки лыжные — 40 пар.

Эспадроны — 6 шт.

Перчатки боксерские — 11 пар…»

— Итого — две тысячи рублей, — сказал Вольт Семенович. — Подпишите…

— А печь?

— Исправим…

— Вы?! — директор засмеялся. — Шутник!

Вольт Семенович придвинулся ближе к столу.

— Есть у нас электромонтер Миша Замятин. Знаете?..

Директор кивнул.

— Так вот, этот Миша…

Вольт Семенович успел сказать всего три фразы, как директор вскочил из-за стола.