Удар из-за угла
Шрифт:
– Сюрпрайз, в общем. Понятно. – Ехидно поддел его следователь.
– Что вам может быть понятно, если сам не могу найти причину такого ее поведения?!– вспылил Корней. У него подергивались глаз и рот.
– Мечтал о встрече с ней и с сыном. Месяцы, дни, часы, минуты считал. А, оказывается, меня тут никто не ждал. Да еще и обвинили черт знает в чем.
–Мне ваша боль понятна. Тоже мужик. Знаком с женскими “подарочками”. Но разговор не об этом. Хотите, дам совет? Подумайте в камере, что для вас важнее: измена жены или сын? Если его пропажа ваших рук дело, признайтесь.
– Я же вам сказал. Жены теперь для меня не существует. Волнует только сын. Его искать надо, а вы вместо этого тратите время на пустую болтовню и палец о палец не бьете, чтобы хоть на миллиметр сдвинуться с места в его поисках. Не я ведь должен что-то доказывать или искать, а вы.
– Больно, разговорчивый, посмотрю! Свои обязанности знаю без сопливых.– Он гневно стукнул по столу. И нажал тревожную кнопку.
Вошел конвоир.
– Уведите!– громко сказал ему следователь.
Корней у двери оглянулся. Следователь захлопнул папку с бумагами и, подойдя к окну, уставился в него, словно именно в нем высматривал появление правильных ответов на свои несметные полчища вопросов. А у Корнея в голове вертелось, как на застрявшей пластинке: Что же делать? Где искать Петра? Что вообще здесь произошло? Мозг Корнея накалился от дум и предположений.
Он родился и вырос в интеллигентной и благополучной семье. Отец служил кадровым военным, мать преподавала в школе. В семье были установлены добросердечные и уважительные отношения ко всем членам семьи. Ни у кого не появлялось желания идти наперекор этим правилам. Такую модель жизни Корней
считал идеальной и в дальнейшем придерживался ее принципов.
Из-за частых переездов он был вечным “ новеньким”. Только найдет общий язык с одноклассниками, отца переводят на службу в другую часть и местность. Хотя с восьмого по одиннадцатый класс повезло все-таки проучиться в одной школе, где с самого первого дня подружился с Тимофеем. Впоследствии он называл его Тимохой.
Они пронесли эту дружбу сквозь года и множество неурядиц. Вместе воевали в Чечне, где к их дуэту как-то незаметно присоединились ровесники Денис и Игнат. Они находили общие темы, не раз спасали друг друга на поле боя. Двое первых так и остались жить в родном городе. Денис женился, отправился на заработки на север. Там и обосновался. Игнат уехал в Москву учиться и незаметно исчез из поля зрения.
Глава 2. Корней в КПЗ. Договор с Романом о побеге.
После допроса Корнея отвели в какую-то другую камеру- большую комнату с плотной металлической дверью, закрыли на несколько прочных замков. Там стояли несколько заполненных людьми двухэтажных нар, большой деревянный стол для приема пищи и туалет в углу.
Солдат подтолкнул Корнея в спину. У того заходили желваки от злости. Сдержался. На звук открывающейся двери более десяти пар глаз с любопытством оглядели новенького. Корней бегло поздоровался, осмотрелся, забрался на свободные верхние нары, и отвернулся к стене.
Голова разрывалась от дум и предположений. Что могло произойти? Как узнать, жив ли сын и где его искать, если это
Был бы на свободе, поспрашивал бы знакомых, друзей, соседей или просто прохожих. В камере он чисто патетически связан по рукам и ногам. Лежит, как бревно, и только голову мучает, мозг все больше накаляет. Корней переворачивался с боку на бок, вздыхал и, наконец, сел, спустив вниз ноги и почесывая живот.
– Чего ты там маешься, дружище? Прямо жук навозный. И только. – Подал голос пожилой мужик с нижних нар.– Пришел сам не свой, теперь места себе не находишь. Спускайся вниз, познакомимся, поделишься бедой. Один ум хорошо, два лучше. Все равно тут делать нечего А так хоть время скоротаем.
Корней спустился. Они сели за стол друг против друга.
– Меня, кстати, Романом зовут. А тебя как кличут? Видать, в оборот следователь берет?
– Да надоел уже. Признайся да признайся. В чем я должен признаваться, если не был в городе три месяца и вернулся домой в день задержания? И вообще, я же не кретин похищать или убивать своего сына?! Ладно, жена оказалась паскудой и написала фиктивное заявление. При чем тут все остальное? А кличут меня уже тридцать шесть лет Корнеем.
Он рассказал, что произошло дома, о чем узнал от следователя, как он ведет себя и каково на душе после разговора с ним.
– Это они могут. Привыкай. А про жену когда узнал?
– Как зашел в квартиру, так и увидел. Рванул прочь, а у подъезда уже ждут.
– Вот так скорость! Жинка, видать, и сообщила примерное время твоего приезда?!
– Выходит, так.
– Вот так подруга. Я так кумекаю, может и к исчезновению сына она каким-то боком имеет отношение. – Потер подбородок сосед по камере.– Как думаешь? Может?
– Теперь уже все возможно,– вздохнул Корней.– Сам иногда так предполагаю. Не зря же она за день до моего появления заявила о пропаже. Хотя, чем черт не шутит?! Вполне возможно совпадение.
Долго беседовали, голова слегка успокоилась. Он брезгливо стал рассматривать голые стены.
– Никогда не думал, что окажусь в тюрьме.
– Это еще не тюрьма, дружок, но условия содержания практически как там. В камере несколько человек. И у каждого своя статья, придурь тоже разная. Слава Богу, сокамерники оказались нормальными. Могли ведь нарваться на ярых зеков.
Тогда б мы с тобой не сидели спокойно за столом, не беседовали по душам. Тут ведь вместе содержатся люди, которые переживают за свою судьбу и за жизнь больше, чем те, кто на свободе.
– Повезло хоть в этом. А то показывают по телевизору: в камерах избивают, унижают и всякое прочее.
–Так оно и есть, Корней. Тогда не лупай глазами, думай обоими полушариями. Шаг не так ступишь, не то сделаешь, пиши-пропало. Кто не впервой тут, говорили: с ними нельзя заводить разговор первым, а уж тем более подавать руки- не очень разговорчивы и не любят людей из общества, которое презирают. Даже если предлагаешь помощь и поддержку, можешь попасть в немилость.