Удар из Зазеркалья
Шрифт:
— А ее мать влюбилась… в этого человека?
На его старые глаза набежала пелена, и он устремил свой взгляд снова на бухту.
— Какой же мужчина может до конца понять такую женщину, как она? Да и зачем ее понимать? Он просто ею наслаждался! — И вновь Базил заметил, что адвокат прибегает в своей речи к глаголу с двусмысленным значением.
— Он снова привез ее в Америку, — продолжал Уоткинс, — подарил ей небольшой домик в Манхэттене — тогда еще не было квартир, — и летний коттедж в Нью-Джерси, который был ее собственностью много лет.
Он получил развод от супруги, но на своей пассии так и не женился. Даже тогда, когда она от него забеременела.
— Почему?
— Мой
— А разве ваше поколение не порождало зло, уподобляя Еву женщине легкого поведения? — возразил Базил. — И все только ради того, чтобы получить удовольствие от мерзкого разврата. Нет, наше поколение более реалистично, и не обладает такой бессердечностью.
— Может быть. Я слишком увяз в старых идеях, и у меня нет никакого желания подвергать их анализу. Само собой разумеется, наши условности заставили Фостину страдать из-за того, чего она не знала и не понимала. Она родилась в 1918 году. Ее матери в это время было сорок три, а отцу за пятьдесят. Он знал, что долго не протянет. Болезнь сердца, которую, кстати, унаследовала от него Фостина. Он хотел обеспечить свою маленькую дочь и ее пользовавшуюся скандальной репутацией мать, но без особой огласки, которая могла лишь нанести вред ребенку. Он посоветовался со мной, и я объяснил ему, что он может не упоминать в своем завещании их имена и не вызывать таким образом грандиозного скандала, так как существовали другие, законные наследники со стороны разведенной жены, которые непременно оспорят в суде правомочность включения в завещание пункта, касавшегося его любовницы. Я предложил ему сделать им дорогой подарок перед смертью, — то есть сделать то, к чему теперь часто прибегают, чтобы избежать уплаты налогов на наследство.
Но, к сожалению, за день до подписания сделки с ним случился сердечный приступ, и он умер, не оставив матери Фостины почти ничего, если не считать двух домов и нескольких драгоценных камней.
Она пришла ко мне за советом. Мы решили сохранить коттедж в Нью-Джерси, а дом в Нью-Йорке продать. Эта сделка принесла достаточную сумму, чтобы обеспечить приличную жизнь Фостине, включая и расходы на ее образование. Я был против продажи драгоценностей в то время, так как был убежден, что они повысятся в цене, что, собственно говоря, и произошло. Сегодня они могут принести приличные деньги.
— Что вы называете приличными деньгами?
— Что-то около двухсот или трехсот тысяч долларов. Я не могу назвать вам точную сумму, так как давно не проводил переоценку, а рынок, как вы знаете, меняется постоянно. Речь идет о рубиновых серьгах, которые сегодня стоят гораздо дороже, чем раньше, сорок лет назад, но сколько именно, я не знаю. Эти драгоценности — единственный капитал, который мать завещала Фостине. Она очень опасалась, что дочь может либо потерять из-за неопытности единственный источник благополучия, либо растранжирить деньги, и поэтому настояла на составлении такого завещания, по которому она становится наследницей только по достижении
Но такое решение породило тот же вопрос, который задали и вы: кто же получит драгоценности, если и мать, и дочь — обе умрут до достижения Фостиной тридцатилетнего возраста?
Когда я задал этот вопрос матери, она долго молчала. Затем ответила: «Я оказывала вам доверие многие годы. Теперь я хочу довериться вам еще в одном. В последний раз. Этот план созрел у меня давно. Есть имена, которые я не могу внести в завещание. Если я это сделаю, то при его оглашении эти люди будут сильно уязвлены. Поэтому в своем законном, открытом для общественности завещании я оставлю все эти драгоценности вам. Но в частном порядке я представлю вам список близких мне людей. Напротив каждого имени будет представлена опись ювелирных изделий. Если мы с дочерью умрем до достижения ею тридцатилетнего рубежа, и, таким образом, она не сможет получить свои драгоценности, вы их передадите указанным в списке лицам либо их прямым наследникам. В этом я прошу вас дать мне твердое обещание. И вы должны все исполнить так, чтобы эта сделка оказалась приемлемой для всех».
Это была необычная просьба. Да и всю ситуацию не назовешь рядовой. Я сразу понял, куда она клонит, — в списке были перечислены ее любовники, мужчины, которые когда-то подарили ей эти драгоценности. Большая часть из них, вне всякого сомнения, попала к ней из семейных реликвий, и совесть этой романтически настроенной женщины начала ее тревожить в зрелом возрасте. Если
Фостина оказывалась не в состоянии ими воспользоваться, то она хотела вернуть их женам, дочерям и бабушкам, у которых на них было какое-то сентиментальное право.
Ну вот, чтобы защитить собственную репутацию, я направил ее к другому юристу, который и составил завещание. В нем я фигурировал в качестве наследника Фостины в случае ее преждевременной кончины до тридцатилетнего возраста. Это завещание хранится в моем сейфе. Если я наследую эти драгоценности, то передам их перечисленным в документе лицам и сожгу список.
Он рассмеялся.
— Как видите, и камин в кабинете пригодится для этого случая!
— Не сомневаюсь, — сказал Базил, размышляя про себя о всех тех скандальных тайнах, которые, вероятно, роились в этой голове под пышной седой шевелюрой. — Сколько лиц ознакомлены с этим списком?
— О нем не знает никто, кроме матери Фостины и меня. Он хранился в большом конверте из плотной манильской бумаги, а на печати из красного сургуча виден след от ее большого пальца. Так как ее уже давно нет в живых, подделать этот документ, сами понимаете, не представляется возможным.
— Скольким лицам известно о существовании списка?
— Я никогда не говорил о нем никому, кроме вас.
— У меня к вам еще один вопрос. Можете ли вы назвать мне имена, внесенные в список?
Ответ последовал незамедлительно:
— Дорогой доктор Уиллинг, я не вправе сообщить вам об этом. Я не могу предать веру этой славной женщины в мою честность и порядочность. Я также не смею пятнать позором эти знаменитые, уважаемые всеми семьи, которые оказались вовлеченными в этот старый, давно забытый скандал. Но я могу лично заверить вас в том, что это не те люди, от которых вы вправе ожидать какого-то подвоха или прямого насилия.
— Можете ли вы мне гарантировать, что эти люди не прибегнут к подлогу или прямому насилию, если на них будет оказано давление со стороны? — резко возразил Базил. — Все эти события, по вашим словам, произошли давным-давно. Но финансовое положение семей может меняться с поразительной быстротой. Сегодня, вероятно, кто-то из них испытывает острую нужду в живых деньгах, пусть в каких-то нескольких тысячах долларов.